Владлен Немец - Борис Бойков

– Местность там пересеченная, горы сами знаете какие…

– Какие-то проблемы?

– Прикрытие требуется.

– Будет прикрытие. Ну, ни пуха, ни пера!

– К черту!

Вернувшись в расположении взвода Бойков вызвал старшего сержанта Гаврилова: «Семен Григорьевич, перед нами поставлена задача…»

– Борис Петрович, а по радио нельзя было?

– Командование боится перехвата. Отбери десять человек понадежнее и повыносливее. Дорога – сплошное скалолазание.

– Ничего, не впервой. Покойный Александр Николаевич мастером спорта был по этой части, и нас кое-чему научил. А снаряжение у англичан одолжим. Они все время тренируются.

В мессидже, доставленном Бойковым, оговаривался план совместной операции одного из отрядов моджахедов с корпусом Миллса по ликвидации базы смертников. Политика опоры на местное население дала свои плоды.

– Ну что капитан, мыши кошку изловили, в мышеловку посадили? Так что ли?

– Похоже, Алексей Иванович.

– Воды у нас при самом скудном рационировании от силы на два дня хватит…

– А потом они нас без выстрела возьмут.

– Именно. Что предлагаешь?

– Чертовы горы передачи экранируют.

– Правильно мыслишь, Борис Петрович. Значит?

– Нужно вынести передатчик с плейером наверх.

– Решение будет такое. Мы начинаем атаку вдоль дороги. А ты… Скалолазанье не забыл?

– Инструмент всегда при мне.

– Отлично, выходит не зря мы с тобой в Белуджистане тренировались. В общем, хоть как, хоть посмертно, а сигнал должен подать…

– Семен Григорьевич, видищь на том утесе куст?

– Вижу, Борис Петрович.

– Я туда с передатчиком.

– А я прикрываю, так?

Два часа спустя над ущельем как назойливые стрекозы повисли вертолеты. Еще через час к лежавшему без сознания Бойкову пробились спасатели.

Хирург сняла марлевую косынку: «Ну всё, теперь что бог даст. Ему, конечно, повезло. Там в горах холодно, так что получилась естественная гиперемия, а то бы с такой потерей крови…».

На следующий день Борис пришел в себя: «Хм, а чего это мы тут делаем?» – обратился он к соседу по палате.

– Отдыхаем. Ты бы, милый, проверил, всё ли у тебя на месте, а то наша врачиха баба решительная – что угодно отхватить может, не постесняется.

Борис, насколько позволяли повязки, ощупал себя: «Вроде бы все на месте.»

– Ну и слава богу. А то за ними глаз да глаз нужен.

– Козырев, я тебе в другой раз язык отхвачу, чтобы зря не трепался! – В палату даже не вошла, а скорее промаршировала решительным шагом хирург, Аглая Караваева. Она присела на кровать Козырева, откинула одеяло: Шов не болит? Завтра в палату для выздоравливающих. Надо начинать гулять, чтобы спаек не было. А вы как, Бойков?

– А он беспокоится, всё ли у него цело. Боится, не отхватили ли вы чего существенного?

После ухода доктора Козырев подошел к кровати Бойкова: «Доктор сказала, что ты в горах мерз. Ты не из отряда Волкова?».

– Оттуда, а что?

– Парни из выздоравливающих говорят, что ты почитай по отвесу чуть не полкилометра вверх прополз. Вроде даже рекорд.

Борис, который к этому времени уже почти что почувствовал себя в форме, а может обезболивающий наркотик давал себя знать, усмехнулся: «Картинку я видел. Две вороны смотрят на реактивный самолет. У него, значит, дым из сопла. Вот одна другой и говорит «Смотри, как быстро летит!», а та отвечает «Вот если бы тебе тоже хвост подожгли, ты бы еще скорее полетела.»

– Понятненько. Значит, прилично вас поджимало. А я по дурости залетел. Короткий шнур оставил, когда мост подрывал. Ну меня и пронесло метров двадцать, наверное, а потом обо что-то шмякнуло. Аглая чуть не последними словами ругалась, дескать мы там дурака валяем, а ей отдуваться.

– Слушай, мне показалось, что тебя ночью кто-то навещал.

– А-а, это… Так у них тут такая процедура, проверяют поправился ты или нет. Ну видно, сомнения насчет моего здоровья были. Меня сестры три ночи подряд проверяли, и все разные. Я уж было жаловаться хотел. А сегодня Аглая, ты сам слышал, сказала, что меня переводят в выздоравливающие. Значит, сестрички, наконец-то положительное заключение о моем здравии сделали.

На следующее утро в палату влетел Фирсов: «Борька, ты?! Мне Козырев в курилке про тебя рассказал. Ну я думал, вряд ли. Тебя ведь в училище оставляли. Но все-таки решил проверить. Ну ты как? Долго еще валяться будешь? Знаешь, у сестричек местных есть способ проверки: приоткроют одеяло – ежели твое мужское достоинство стоит как положено, значит, пошел на поправку. Они тебя еще не проверяли?».

– Идите вы к черту со своими проверками! – рассмеялся Борис, – Мне Козырев про это дело все уши прожужжал. Ты скажи, как ты сюда залетел?

– А это, когда козыревский заряд рвануло, мне тоже досталось. Меня меньше тряхнуло, я подальше стоял, Козыря прикрывал.

Два дня спустя, поздно ночью на край кровати присела медсестра Тонечка: «Боря, вы не спите? Я спросить хочу, правда ли, что гибриды самые способные?».

– Точно не скажу. Но вот у Ленина в крови черт-те что было намешано-русские, калмыки, евреи и, кажется, еще немцы. А у Пушкина – эфиопы, шведы, русские. А тебе на что?

– Понимаете, Боря… Ой, что-то здесь у вас холодно!

– Лезь под одеяло, согрейся.

– Спасибо, – обняла обеими руками Бориса за шею и прижалась всем телом.

Борис почувствовал, что под халатом у Тони ничего нет. На всякий случай провел легкую разведку руками от талии и ниже, за что и удостоился горячего поцелуя.

– Боренька, подожди, я серьезно. Замуж мне, видно, уже не выйти: и возраст, мне уже тридцать первый год, и сама не бог весть какая красотка, да и вообще… Нет, ты меня не перебивай, А ребенка очень хочется. Ну и, конечно, хорошего.

– А почему именно я? – рассмеялся Борис.

– Боренька, ты ведь еврей? А они все умные и непьющие. Сделай мне, пожалуйста. Ты не думай, у меня к тебе претензий не будет.

– А вот это ты зря. Я своих байстрюков на произвол судьбы бросать не буду. А уж проверять, мой ли, стану обязательно. – Борис повернул Тоню на спину, а она раздвинула ноги и открылась навстречу Борису.

С тех пор, пока Бориса не перевели в палату для выздоравливающих, они все ночи проводили вместе.

Фирсов, регулярно навещавший Бойкова, зашел попрощаться: «Всё, покидаю сию обитель! Получил путевку в санаторий. Вот мои координаты в Москве. Всегда буду рад. Да, вот еще что. Меня, наверное, комиссуют. Тебя тоже. Что дальше делать намерен?».

– Меня, пока еще не комиссовали, но скорее всего ты прав, да и срок у меня подходит. А насчет будущего… Я высшее образование получать пойду. Тем более, что мне с армии кое-что причитается. Не очень жирно, но продержусь.

– Во, и я тоже самое. Выпишешься, приезжай в Москву. Там всё и обсудим. Только без дураков! Я буду ждать!