Катя Райт - Ангелы не падают

– Что-то не так? Я ошиблась? Было плохо? – Энджи казалась растерянной.

– Как тебе в голову пришло!

Я подошел к пульту на стене за кулисами, нажал кнопку, и с потолка спустился страховочный трос с карабином. Я резко схватил его и показал Энджи. Это было в самом деле безответственно. Совершенно одна во всем театре и без страховки «под куполом». Сумасшедшая – подумал я тогда, даже не осознавая, насколько был прав.

– Как ты додумалась вообще! Если Грэм узнает, он убьет тебя.

– Не говори ему, пожалуйста! – Энджи выглядела так, словно только что поняла, что совершила страшное преступление.

– Ты понимаешь, насколько это опасно!

– Не волнуйся! – она теперь стала меня успокаивать, потому что я завелся. – Мне эта страховка все время мешает. Мне лучше без нее…

– Ты с ума сошла! Что значит лучше без нее!

Мы договорились тогда закрыть эту тему и сохранить инцидент в тайне. Энджи пообещала, что такого не повторится, но я не очень-то поверил ее обещанию.

Когда все вернулись с каникул, и мы сделали первый общий прогон после нескольких дней тренировок, я увидел страх в глазах Ванессы. Это было так очевидно, что она никак не могла его скрыть. Ванесса танцевала в этом шоу, хоть и во втором составе, уже несколько лет, а Энджи теперь на голову превосходила ее в легкости и точности движений. Возможно, рядовой зритель никогда бы не заметил этого, но для всех нас, включая Грэма, разница была очевидна.

– Ну и как эта новенькая? – спросила Ванесса, стараясь выглядеть как можно более отрешенной и беспристрастной, когда мы после тренировки расселись в зале в ожидании Грэма, который хотел познакомить нас с некоторыми изменениями в программе.

– Ты видела, – ответил я спокойно, понимая, что Ванессу это взорвет.

– Да, – хмыкнула она. – Ну а ты сам что скажешь?

– Она очень талантлива.

Хорошо, что появился Донс, и мне не пришлось быть первым, кто сообщил бы Ванессе, что ей стоит опасаться этой новенькой. Энджи сидела в стороне от всех. Она ни с кем еще не успела подружиться, а уже, похоже, нажила себе врага. Как всегда скромная и застенчивая, как будто не в своей тарелке, она что-то рисовала в блокноте. Грэм начал издалека. Он умел это: чтобы не сообщать, что кто-то переходит во второй состав или покидает самую кассовую постановку, он создавал обстоятельства, при которых все складывалось как будто само собой.

– Мы тут подумали, – начал Донс. – В «Посреди войны» надо бы уже внести какие-то заметные изменения. Скажем, усложнить ключевые парные номера, ввести новые элементы. Скажем, канат. У нас ни одного номера нет на канате. А почему? Народ клюнет – это зрелищно! Мне видится это после сцены сражения, прямо перед парным номером под куполом, – он говорил очень воодушевленно, из чего было понятно, что все уже давно решил. – Ванесса, – обратился Грэм к не успевшей еще свыкнуться с ролью примы моей партнерше. – Как ты с канатом?

– Никак, – растерянно пожала плечами она и недовольно фыркнула.

– Очень жаль, конечно, – театрально вздохнул Донс. – Надо будет что-то придумать… Потому что вот, например, Энджи отлично работает на канате.

Ванесса раскрыла рот от удивления и побледнела от злости, а режиссер продолжил.

– Мы тут кое-что обсудили с Энджи, – он жестом вызвал ее на сцену. – Строго говоря, это ее идея с канатом. Просто сногсшибательно!

Пока новенькая поднималась, Грэм нажал несколько кнопок за кулисами, и над сценой появился натянутый по всем правилам безопасности канат и страховочный трос. Энджи готовилась показать, что предложила Грэму, но и без выступления было уже вполне ясно, что Ванессе придется подвинуться.

– А испуганный олененок-то резвый, – шепотом сказал я сидящему рядом Альберту, который исполнял в постановке роль моего главного врага.

– И похоже, с острыми зубами, – согласился Альберт.

Я был поражен, как неожиданно и стремительно случилась рокировка. Кто такая была эта Энджи Сапковски, что только появившись в труппе, сходу вскарабкалась в первый состав, буквально столкнув с пьедестала Ванессу, которая так долго ждала своего звездного часа! Маленькая хрупкая девочка, смущенная и застенчивая, так лихо и легко подвинула стервозную и напористую Ванессу. Что чувствовала в тот момента сама Ванесса, я даже не решался представить. Но Энджи на канате была великолепна. Этого нельзя было отрицать. Она не выполняла акробатические движения – она буквально танцевала, подпрыгивая и приземляясь так, словно никакого каната не было, словно она двигалась по сплошной ровной поверхности. Я такого раньше не видел.

– Да она не человек! – прошептал мне прямо в ухо Альберт. – Черт возьми, ведьма просто!

Восхищение охватило всех. Энджи сорвала аплодисменты. Не аплодировала только Ванесса. Ничего не надо было говорить. Все всё поняли. Но в обязанности Грэма входило официально сообщать о всех перестановках. Второй состав с Чаком и Ванессой теперь должен был представлять упрощенную программу, а значит, буквально забыть о славе. Либо Ванессе пришлось бы осваивать канат, но танцевать на нем так, как это сделала только что новенькая, в ближайшие лет пять ей не светило.

– Ванесса ее разорвет! – хихикнул Альберт слишком громко.

– Да пошел ты! – выпалила Ванесса, резко встала и быстрым шагом удалилась в раздевалку.

Мы начали репетировать новую версию «Посреди войны», историю любви молодого принца и принцессы двух враждующих королевств. У меня появилось несколько сложных элементов, но я справлялся. К тому же, работать с Энджи было невероятно просто. Она легко двигалась, легко шла на компромиссы, никогда не срывала репетиции, прислушивалась к каждому слову. Свои предложения высказывала крайне редко и осторожно. И почти все они оказывались очень полезными. Даже с Одри у нас не получалось такого крепкого тандема. И это учитывая тот факт, что вне репетиций мы совершенно не общались с Энджи. Надо признать, она была странная. Как ни пытался, я не смог найти общих тем для разговоров. Кино она не смотрела, книг почти не читала, у нее не было странички в фейсбуке, она не интересовалась театральными и цирковыми постановками. Все, чем она занималась, кроме тренировок, это рисовала что-то в своем блокноте и слушала музыку.

– Цирк дю Солей, это очень здорово, да? – как-то робко спросила Энджи, когда мы в разговоре с Чаком и Альбертом вспомнили Одри.

Альберт от такого вопроса запрокинул голову к потолку и зажмурил глаза, стирая грань между восхищением и возмущением. Чак закрыл лицо ладонью и покачал головой.

– Ты притворяешься что ли? – раздраженно спросил он. – Ну сколько можно строить из себя эльфа!

– Я просто не очень в курсе, – тихо произнесла Энджи, опустив голову и как обычно спрятав глаза.