Юрий Ишутин - Ирония, грусть и ностальгия. Двадцать шесть рассказов и одна повесть

– Выйдем в рейс – сам всё поймёшь! – недовольно буркнул угрюмый и малообщительный боцман Кузьмич и тоже усмехнулся, явно что-то вспомнив.

И Лёха, действительно, быстро всё понял, едва их «Принцесса» покинула гостеприимный корейский порт, вышла в открытое море и судно начало основательно валять из стороны в сторону.

Всё дело оказалось в большом фекальном танке, который располагался прямо под этой-самой палубой, где находились несколько жилых кают, столовая команды и камбуз. Об массивную железную крышку этого люка, Лёха не раз спотыкался, проходя в столовую и обратно, но никогда бы сам не догадался о том, какой неожиданный сюрприз она под собой скрывает.

Корейская говновозка приходила к ним строго по расписанию, и её график никогда не совпадал с датой их выхода в море. Откатывать что-либо за борт в порту было строго-настрого запрещено под страхом крупного штрафа, поэтому первые пару дней, до тех пор, пока содержимое танка не откатается в море, а сам танк основательно не промоется, на нижней палубе стояла жуткая вонь.

Живущие там моряки были просто вынуждены постоянно ходить с ватными тампонами в ноздрях, становясь похожими на моржей, гнусаво матерящих америкосов-извращенцев. Главным «моржом» стал, естественно, Петрович, которому, кроме всего прочего, приходилось ещё и работать в столь сложных атмосферных условиях.

По причине постоянно торчавших из носа кандея ватных тампонов, его густой и сочный бас приобрел некий гундосый оттенок.

Лёха с Федулом, подкравшись к переборке, отделяющей вотчину Петровича от остальной части нижней палубы, судорожно тряслись в беззвучном хохоте, слушая, как их суровый и авторитетный Гуру, виртуозно и гнусаво материл американских корабелов, их Президента и всю Америку в целом…

Парни, спустившись на «моржовую» палубу, застали там живописную картину.

Их друг Петрович, по причине старческой рассеянности, забыл убрать с разделочного стола, оставшийся после завтрака, огромный кусок сливочного масла.

Такой зловредный тип, как Бандера, просто не мог не воспользоваться такой возможностью!

Кусок был надкушен и облизан со всех сторон. Котяра сожрал столько масла, сколько смог вместить его безразмерный желудок!

Обожравшись до предела, Бандера в изнеможении отвалился на спину и, в таком положении, сладко уснул, будучи чрезвычайно довольным жизнью. Он даже не потрудился покинуть место преступления и замести следы. Все его четыре конечности были широко разбросаны в стороны. Шикарный пушистый хвост котяры торчал перпендикулярно, промеж задних лап, символизируя собой: то ли стойкую эрекцию, наступившую от полученного удовольствия, либо тот самый орган, который Бандера класть хотел на глупых двуногих с их примитивными правилами приличия.

Федул понимающе хмыкнул и рванул вверх по трапу, направляясь в сторону промысловой палубы, где, скорее всего, пребывал забывчивый кандей, наслаждаясь ароматом сигареты и свежим морским воздухом.

– Ах ты, скотобаза! – раздался рев немедленно примчавшегося по «тревоге» Петровича. – Ну, падла, держись!

Он метнулся за перегородку и выскочил оттуда, крепко сжимая в руке огромный половник.

Котяра дико взвыл, подлетел над столом и, приземлившись на все четыре лапы, несмотря на свой гигантский вес, шустро юркнул под ногами у друзей в сторону спасительного трапа.

– Ну, ты смотри какая сволота! – обиженно пробасил кандей, когда друзья присели за обеденный стол. – Ведь ни в чём отказа не знает!

– Разбаловал ты его, Петрович, – осторожно сказал Лёха, опасаясь нарваться на яростный отлуп защитника животных, – совсем оборзел он у тебя…

Кандей лишь огорченно махнул рукой в ответ и о чем- то ненадолго задумался…

– Вот так и у людей… – неожиданно нарушил он молчание, видимо вспомнив что—то из своей богатой жизненной практики.

Из-за переборки выглянула хитрая усатая морда и немигающим взглядом уставилась на Петровича.

– Иди отсюда, гад! – кандей замахнулся половником на предателя. – Видеть тебя не желаю!

Морда беззвучно скрылась за переборкой…

Работающая напротив видеодвойка демонстрировала сцену из какого-то гангстерского боевика, в которой безутешные мафиози хоронили своего, безвременно ушедшего от них, коллегу.

– Да уж… – задумчиво протянул Петрович, глядя на экран. – Сегодня ты – кум королю и сват министру, а завтра – удобрение и на тебя собаки сверху ссут…

Лёха с Федулом озадаченно посмотрели на Петровича, удивившись такой неожиданной смене темы разговора.

– Что вылупились, придурки?! – с притворной грозностью рыкнул на них Гуру. – Или я не прав?

– Прав, Петрович, базара нет, – синхронно ответили «придурки», ожидая продолжения.

Старательно исполняемое мурлыкание неожиданно раздалось откуда-то снизу. Неизвестно как просочившийся мимо собеседников котяра, проник под стол и ластился к Петровичу, истово вымаливая себе прощение.

– Вот ведь гадюка! – растроганно пробасил грозный Гуру. – Веревки из меня вьёт…

Глаза всегда боевого и громогласного кандея предательски увлажнились.

Парни переглянулись, встали и потихоньку вышли на трап, пользуясь тем, что их Гуру полез под стол – извлекать получившего амнистию, гнуса Бандеру.

– Стареет Петрович! – произнес Федул, когда они поднялись на верхнюю палубу.

– Да… – согласно протянул Лёха и ехидно добавил.– А ты жди завтра утром «подарок» от Бандеры за то, что сдал его!

Лёха рассмеялся, а Федул грустно и обреченно вздохнул.

– Парни, обедаем и выходим на промысел! – раздался голос Кэпа из динамика судовой связи, висевшего прямо над ними.

Лёха и Федул оглянулись вокруг….

Играя лучами с легкой зыбью на воде, светило неяркое, но такое желанное северное солнце. Сейчас уже ничего не напоминало о том жутком шторме, сквозь который довелось пройти вчера хрупкой «Принцессе».

«Моржовая» палуба уже не испытывала на прочность их обоняние и все остальные бытовые неудобства нового судна становились всё более привычными.

Забегая вперед, могу сказать, что «Принцесса Эсмеральда» стала по-настоящему родной для парней. Они сделали на этом судне не один, и даже не два рейса…

Лёха, превратившись со временем в толстого и тяжелого на подъём обывателя, иной раз с тоской вспоминает те славные времена, когда он не мог уснуть в полной тишине квартиры, не слыша работы Главного Двигателя или выборочного комплекса. Вспоминает классных парней и мудрых старших товарищей, с которыми довелось пересечься на долгом морском пути. И даже паскудного типа Бандеру, он с удовольствием чмокнул бы сейчас в нос, предварительно угостив чем- нибудь вкусненьким…