Михаил Огарев - «Ли Ле Ло»: детки из клетки. Первое дело

Везение или авантюра?

Внутри на колченогом стульчике сидел долговязый очкарик пост-пост-переходного подросткового возраста и с увлечением читал что-то мягкообложечное вместо того, чтобы заниматься делом. Вошедшего незванного гостя он заметил лишь после того, как отрывисто щёлкнула дверная задвижка.

– Прошу прощения за беспокойство, – внушительно молвил я, подняв руку с выкидным ножом и прижав на мгновение к губам обоюдоострое лезвие, – но мне придётся некоторое время посидеть у вас. Вон там, в уголке, за пустыми коробками из-под товара. Минут двадцать, не больше. Не волнуйтесь, я тихий! Просто ногти длинные отросли, вот и решил их ножичком слегка подрезать. А на улице, знаете ли, неудобно – люди не так понять могут, испугаются ещё невзначай…

Юноша ощутимо напрягся, серые зрачки за сильными стёклами явственно округлились. Улыбнувшись как можно мягче, я протиснулся за его спиной в самый угол и уселся там на корточках. Сунул открытый нож в нагрудный карман пиджака, а из внутреннего извлёк бледно-зелёную купюру с портретом важного господина и шлёпнул её парню на колени.

– Это за причинённый дискомфорт и наглый отрыв от увлекательного чтива. Пятьдесят полновесных конвертируемых единиц. Твой недельный заработок, верно?

Переход на «ты» воспринят был нормально, но взаимопонимания, естественно, не добавил. Правда, глаза за очками вернулись к своему нормальному размеру.

– И вот ещё что, дружок, – проникновенно добавил я. – Если в самое ближайшее время в окошке возникнет во-от такая морда со зверским оскалом и, вращая буркалами, спросит, не видел ли ты невообразимо наглого чуркобеса – то есть, твоего покорного слугу – ты укажи, пожалуйста, рукой в сторону парка. Договорились, а?

На сей раз его губы дёрнулись в растерянной усмешке, но и только. Деньги остались лежать на вытертых добела джинсах нетронутыми.

– Вах, дорогой, какой ты, оказывается, непонятливый! – я приложил обе ладони к груди самым что ни на есть убедительным образом. – Ну, сдашь ты меня этой своре, допустим, и что получится в итоге? Я ведь отчаянно защищаться буду! До последней капли своей горячей южной крови, как и положено истинному горцу. Пронзая вражеские сердца кинжалом, который ты уже видел, и круша неприятельские челюсти кастетом, спрятанным в заднем кармане. Прикинь-ка, что здесь начнёт твориться? Всем достанется по первое число, и тебе тоже. А уж товар как попортят! Грустный финал, да?

Очкарик непроизвольно хихикнул, и я мысленно поздравил себя с успешным окончанием переговоров. И точно: заграничную банкноту, наконец-то, почтили вниманием: взяли, хорошенько рассмотрели на свет и бережно упрятали в весьма тощий кошелёк.

Говорят, что дающий вовремя даёт дважды; тоже самое, несомненно, относится и к принимающим верное решение. Едва мирная договорённость была нами достигнута, как всю палаточную амбразуру заслонила зверски оскаленная протокольная морда. С налитыми ненавистью буркалами.

– Эй, земеля, тут один папуас мимо не пробегал?

– Узкоглазый? – деловито уточнил мой союзник. В ответ брезгливо поморщились:

– Да не-ее, из лаврушников. Старый, лысый…

– Видел такого. Во-он по той аллее почесал.

– А-аа, козёл, я так и думал!

Морда исчезла, и мы снова увидели солнечный свет. Помолчав, я сказал:

– Интересно, и кто из нас троих думающий козёл?

– Он и есть, – с неприкрытой ненавистью отозвался парнишка. – Это Лёха Бугристый, я его знаю.

– Стало быть, он тебе не по нраву. Ну а мы? То есть, «пиковые»?

Юнец глубоко вздохнул и проверил запор на двери.

– Никакой ты не «пиковый» – я хоть и близорукий, но не слепой, – ответил он. – Знаешь, по отдельности вы неплохие ребята. Взять хотя бы Джемала из моего класса… А вот когда вас много, то, прости, хуже цыган. Наглые слишком.

– Есть такой грех, – согласился я, закуривая. – Но тут уж выбирать не приходится – срабатывает принцип «определённости меньшинства». Если не хочешь подчиняться, то приходится давить самим, иначе сомнут соседушки. А покорными мы отродясь не были. Веками воевали с могучими мусульманскими государствами да и друг с другом тоже. На крошечных даже не в геополитическом смысле землях теснились Картли, Кахети, Имерети, Гурия, Мингрелия, сваны, тушины, хевсуры, пшавы… И везде маленькие цари, но с огромадными амбициями. Представь, какая карусель у вас закрутится, если бы владимирские враждовали с ивановскими, московские с калужскими, а костромские с вологодскими? Столетиями, заметь!

– Тоже верно. Только ведь от ваших уважительных причин нам не легче. Исконным московитам, русским…

– Каким-каким? – переспросил я. Стряхнул пепел с классического «Давидоффа» и вздохнул: – Дружок, да эта самая ваша «исконность» испокон веков дальше Урала не простиралась! Да и то с большими оговорками. На севере обры да чудь белоглазая, на западе литвины с чухонцами, на востоке башкиры с калмыками. Про юг и говорить нечего: казачество, дикая вольница, Гуляй-поле… А вы замахнулись на столь гигантские территории, что и помыслить страшно. Совершенно чужой Хэйхэ-Амур ласково «батюшкой» величаете; скромную Волгу чуть ли не своим национальным символом сделали, хотя под боком у вас течёт истинно великая Тава. Которую ещё Илья-Муромец называл в былинах «матушкой»… Вот где ваши истоки! А в итоге сплошное удивление: столько богатств природных, а народ всё бедствует и бедствует? Так ведь невозможно добиться процветания, живя по принципу: «Каждый сам за себя, один бог за всех да и того нету…» И железный государственный порядок нужен, а как его цивилизованно создашь на таких пространствах? От моря до моря и от океана до океана?

– А как же у Америки получилось?

– А там народы, кроме индейского, не покорялись, а ассимилировались. На основе одного-единственного аглицкого языка. И никаких тебе дурацких прав наций на самоопределение, плодящих сплошь и рядом сонмы обезумевших от шальной власти господчиков да коррупционеров.

– Всё ясно: упёртый коммуняка, – поставил неожиданный диагноз юный продавец и тоже вздохнул. – Теперь я окончательно убедился, что ты не из блатных, несмотря на финку и злодейские усищи… – Он поскрёб в затылке и дипломатично уточнил: – Оказался в не в том месте и не в подходящее время?

– Вроде того, – согласился я и с натугой встал. – Понимаешь, нахамили мне на рынке, ну и не сдержался. Ответил и словесно, и действием. Но такой хай поднялся – как в клубе эротического массажа перед шмоном! До сих пор удивлён.

– Так ведь на прошлой неделе на здешней торговой точке власть поменялась. Наш Зубатый с треском вышиб вашего Мурзая. А рыночное бабьё решило, видать, выслужиться перед новым хозяином.

– Не вышло. Гордый я человек, что поделаешь!