Юлия Слапогузова - Три большие разницы. Рассказы о том, чего не бывает

Как бывший будущий сценарист, я могу определить суть истории и роль в ней любого человека. Всегда можно понять, сам человек двигает свою историю, или история двигает его. Всегда можно определить жанр: высокий, средний или низкий. Трагедия, драма или комедия. Я без труда отличу главного героя от второстепенного. Есть обманки – вроде герой, а на деле – пустышка. Есть разные амплуа. Есть эпизодические персонажи, они могут двигать сюжет, но самостоятельной ценности не имеют, только в контексте истории. Результат моих наблюдений: истинных героев крайне мало, нежелание персонажей двигать свою историю превращает их жизнь в скучный горизонтальный сериал. Люди боятся жить, боятся быть собой. Они не слышат себя, не чувствуют своего предназначения. Их поступки не соответствуют их амплуа. Вот Леночка Чердакова. Она, безусловно, герой. Но герой жанра низкого, комедии ситуаций – придурковатый персонаж, путающий всё – от вещей в своём гардеробе до причины со следствием. Она распространяет вокруг себя ауру беспричинной тревоги и сумасшествия. Таких обычно начинают дразнить ещё в школе – «существо, существо, выделяет вещество». На одной чаше весов у неё – глупость, простая и с лёгкой горчинкой, как ржаная лепёшка. На другой – сложные амбиции. Весы раскачиваются, как маятник гипнотизёра, и Чердакова грезит наяву. Себя она, конечно, мнит героиней самого высокого жанра, какой-нибудь эпической поэмы. Прометеем в юбке.

Сегодня с утра Леночка решила разбудить меня. Я давно заметила за ней странное желание забраться ко мне в постель – позвонить глубокой ночью по смешному поводу. Её раздражало, что я встаю в восемь, а не в шесть, как она. Думаю, последние пару месяцев она садилась в метро с одной мыслью – придумать за время поездки повод для звонка на мой номер. Учитывая небогатство её фантазии, задача была не из лёгких. Сегодняшний первый звонок поступил в шесть тридцать. Наверное, она ликовала, слушая гудки в трубке, но я под одеяло беру только любимую книжку, а телефон отправляю в глухую эмиграцию, поэтому ей пришлось изложить свою просьбу в письменном виде. А теперь представьте себе параллельные сцены – Леночка в переполненном вагоне и я в своей широкой кровати. Набирая буквы в телефоне, она стоит в толпе потных полусонных людей, тыкается в них носом, они наступают ей на ноги и говорят: «Женщина, держитесь за поручень». Я переворачиваюсь со спины на живот и вижу сладчайший сон. Третья сцена – мой сон. Ласковое море, солнце, пальмы. Странное дерево на берегу. Я имею свой «джюс» на берегу бассейна, как сказал другой писатель по другому поводу. Это остров Аруба, куда я ещё не доехала, но давно собираюсь. И снова вагон метро: Леночка набирает сообщение. Она пишет, что я, как человек много читающий, срочно должна вспомнить хорошую книгу на банковскую тему. Она хочет знать, как сейчас принято изображать банковскую сферу в художественной литературе. Сообщение мгновенно достигает адресата, современные технологии – это вам не фунт изюма, но адресат спит, разметавшись по белоснежным простыням. И снова Аруба: красивые аборигены, ещё один коктейль, и свежий морской бриз колышет тент над шезлонгом. Будь я сценаристом, я бы и четвёртую сцену сюда добавила, но сейчас не об этом.

На работу Леночка прибыла во взвинченном состоянии. Страстно мечтала о моём опоздании. Я как раз сидела за компьютером, когда она вошла в отдел. Отправляла ей по электронке список книг о банках и банкирах с кратким изложением сюжета. Леночка побагровела.

Если перевести на человеческий, что она мне сказала тогда своим звенящим, как пионерский горн, голосом, то это была просьба, вернее, настоятельная рекомендация всегда и везде отвечать на её звонки. В постели, в ванной, в объятиях любимого, вечером, ночью, утром и днём. В выходные и в отпуске. Телефон не отключать и трубку снимать после первого же гудка. Как пишут в женских романах, самообладание оставило меня, и я рассмеялась. Таким образом, закрытый до настоящего момента конфликт стал открытым. Если вас интересует мой ответ Леночке, то он был резко отрицательным. Леночка превратилась в кобру и затаилась. Только кожаный капюшон пульсировал и шлёпали по столу кончики раздвоенного языка.

Было прекрасное пятничное утро, а по пятницам я отправляюсь к шефу брать интервью. Звонит телефон, и администратор приглашает меня в кабинет к светлейшему. Шеф делает суровый вид (такой же, как вечно занятые сотрудники нашего отдела), сворачивает пасьянс «косынка» и усталым голосом сообщает несколько цифр. Эти цифры он мог бы продиктовать по телефону или отправить через секретаря. Но он предпочитает интервью. Я знаю почему. Потому что ему: а) не с кем поговорить; б) хочется поговорить со мной. Это продолжается несколько месяцев. Леночка знает и завидует. Чтобы подпитывать её зависть, я надеваю по пятницам рубашку из тонкой ткани и узкие брюки, и она сверкает глазами. Это наша традиция.

Есть некий баланс, водораздел – то, чего мы обе себе не позволяем, но сегодня Леночка перешла сразу несколько границ. Её зависть вышла из берегов. Она позволила себе повысить голос и публично заявить, что я не имею права спать, когда она звонит. Обычно я созерцаю её с любопытством и жалостью, но сегодня решила сменить статику динамикой. Пора прервать ленивые наблюдения и начать движение вперёд. Хватит плыть по течению. Я создам свою новую историю. Жанр? Это будет сложная комедия, возможно, с элементами чёрной драмы и бурлеска. Кроме того, это однозначно будет нуар. Как «Леди из Шанхая» или «Мальтийский сокол». Держись, Лена.

Позвонила секретарь шефа. Я расстегнула пуговицу на рубашке и шагнула в его кабинет, как дрессировщик в клетку со львом. Со щитом или на щите. Шеф спрятал в ящик стола фляжку, украшенную золотым российским гербом. Эхо коньяка витало в воздухе. Я села чуть ближе, чем обычно.

Мне было нечего терять. Ещё утром я решила написать заявление об увольнении и попросить подругу из отдела кадров придержать его до понедельника. Если бы меня заставили отрабатывать две недели, я бы ушла на больничный – на первом этаже нашего офисного центра сидел платный терапевт и предоставлял такую возможность всем желающим.

Шеф заглянул мне в глаза и потерялся. Чтобы скрыть смущение, он встал и отвернулся к окну. Стоя ко мне спиной, предложил записать развёрнутое интервью, а то что всё цифры да цифры, кому нужна эта сухая статистика. В этот момент под окнами раздались сирены и промчалась вереница машин. Я встала рядом, задев его плечом.

– Какой чудесный вид, – сказала я. – Из окна. Смотрела бы и смотрела. Как романтично. И эти машины с мигалками – они как бы добавляют тревоги в умиротворённый городской пейзаж, они как начало саспенса, не так ли?