Алексей Смирнов - Русская горка. 2014—2016

Мне стало не по себе. Вдруг его привлечет моя криминальная рожа, увеличенная на постере в разы? Все-таки силовик и не должен был потерять хватку. Бдительность впиталась в скелет.

Но Степашин остался равнодушен ко мне. Его больше заинтересовала «Православная литература», продававшаяся рядом. Потом его позвали к себе карикатуристы.

Степашин купил у них тарелку с Битлами.

– Эй! – обратился он к сопровождению. – Я забыл пиджак. Дай тысячу, я отдам…

Пиджак он не забыл, конечно, а просто снял.

Отчаянная ларечница сунулась к нему с блюдцем:

– А вот что у нас еще есть!

Там было написано «Зато Крым наш».

– А это ничего! – бодро сказал Степашин. – За это сейчас не ругают! В самую точку.

И пошел дальше. Нами он пока не заинтересовался.

Путина не было.

Забарахлил водогрей.

Ремонтники подобны случайным женщинам. Встречаешь восторженно. Провожаешь поспешно, испытывая неловкость.

Особенно если позвал напрасно.

Родители остались без воды. Под ними живет полоумная древняя бабка, Участница и прочее. Имея от государства право, она вызвала слесаря заменить совершенно нормальную трубу. Ей что-то померещилось во-первых и захотелось воспользоваться льготой во-вторых. В третьих, стало скучно.

Пришел идиот и поменял. Ей по-прежнему хорошо, а всем сделалось плохо.

Маменька послала слесаря на хуй. Это дорогого стоит и случается эксклюзивно.

Юмор неотделим от самопознания.

Вспомнилось вдруг.

Однажды на даче мы читали под шашлычки сборник частушек. Я его купил. «Как на улице Нагорной продается дубнячок: пизданешь стакан в уборной – и стоишь, как мудачок».

Громче всех хохотал хозяин дачи. Искренне, взахлеб, как дитя, в неподдельном восторге.

Он-то потом и спалил эту дачу.

Наследница:

– История повторяется. Когда мы были с мамой в санатории, она дала мне сахарок для белочек, и я его съела. А сейчас я сожрала конфеты для преподавателя.

Дальше я слушать не смог, ибо сделались корчи.

Настанет время, когда и мои друзья-патриоты, многие – бывшие, покажутся слишком умными. Особенно литераторы. Их обяжут писать один бесконечный фантастический сериал, доступный для народа. Я, между прочим, готов. Столблю романы «Густопсовый против Многополого: последние потроха»; «Святая оглобля: битва за Марс»; «Масонская гадина: Дристобор включает ответку».

Вообще, патриоты бывают смешные. Был у нас доцент истории партии, некто Романенко. Лютый сталинист и антисемит, идиот беспробудный. Книжки писал о жидомасонах. Одну подарил студентке, которая именем и наружностью воплощала всю скорбь еврейского народа. Начертал: «Товарищу по борьбе в трудную для автора минуту».

Примерно такой же написал мне вчера, что я «жид пОрхатый» и «скоро мое время кончится». Пришлось провести урок русского языка с отвлеченными комментариями.

Мое бывшее семейство живет на девятом этаже. Он последний, и кто-то повадился там гадить около лифта.

Стоит моя бывшая, курит. Выходит бабуля-соседка. Спрашивает:

– Извините, а вы не знаете, кто это к нам повадился гадить?

– Знаю. Это мои друзья. У них такой обычай: придут и прикидывают, что бы такое сделать?

– Нет, вы не подумайте, я ничего такого…

– Вот вы мне задали вопрос. Составьте список моих возможных ответов…

Бабуля помялась.

– Вот я ему письмо написала.

– Вы беспокоитесь о его гигиене?

– Я вот тут приклею, на стенку, пусть прочтет…

Письмо было длинное. Содержания не знаю.

Сигареты действительно спрятали так, что не видно. В нашем магазинчике. Я даже подумал, что их вовсе не стало. Они и раньше были не на виду, а теперь вообще. Зато презервативы ослепительны и возмутительны.

По-моему, понятно, что на очереди. Почему я не во власти? У меня есть сногсшибательное духовное обоснование. Никакого морализма! Морализм – для песочницы. Я предлагаю погружение в глубины мистики.

Есть такая доктрина: негоже сбрасывать крест. Источника не помню, но часто слышал как аксиому. Понятно, что эта доктрина универсальна и подлежит распространению вообще на весь образ жизни, но начинать удобнее с гондонов.

Если небеса приготовили тебе триппер и многоплодную беременность, то уклоняться грех. Конечно, так и простуду не вылечишь. Но простуда насылается непосредственно свыше, а в триппере присутствует выбор, соблазн и, соответственно, заслуженная Божья кара. Ловчить нехорошо вдвойне. Это все равно что смыться из зала суда.

Для начала надо понаписать чего-нибудь на упаковках. Например: «Лови судьбу на живую!»

Потом можно и лозунгом на горсовет.

– Карр!.. Карррр!… Кря… Карр!!!

Бабуля посреди двора передразнивает ворон. Оглушительно. Одна-одинешенька. На всю округу. Справилась. Все улетели.

Наследница учит слова к зачету. Английский рассказ про пушку.

– Она не помнит, какие задавала. Я выбираю покороче и не все. Из пушки взяла всего три, которые скорее понадобятся. Рычаг, например.

– Рычаг? Что-то я не уверен. Там точно рычаг?

– Ну, чтобы ядром выстрелить.

Повисло тяжелое молчание.

– Будь добра поподробнее. Как стреляет пушка?

Затем у меня потемнело в глазах, когда я выслушал версию и оценил школьный курс физики. Попросил на досуге нарисовать эту пушку, я хочу посмотреть.

– О, – довольно сказал костоправ, подкрутив мне башку. – ТМО заговорила.

– Что?

– Твердая мозговая оболочка проснулась!

– А, понятно. Для меня ТМО навсегда осталось территориальным медицинским объединением.

– Кому что, кому что…

– Значит, оболочка заговорила?

– Еще как!

Надо же. Оказывается, я пребывал в разлуке с твердой мозговой оболочкой. Dura mater по-латыни. Если так дальше пойдет, он мне и мозги подключит. Или заземлит. Стану я почвенником.

Площадка перед торговым центром. Женщина ждет. Супруг выкатывает на улицу большую потребительскую корзину на колесиках. В корзине лежит одинокая пачка сигарет. Зримое доказательство его невинности победоносно громыхает по брусчатке.

– Да я не пил! Клянусь! Я вот сигарет купил!

Клеопатра абсолютно невозмутима. Голос ровен и бесстрастен.

– Дыхни.

Я не стал смотреть дальше, у меня разрывалось сердце.

В нынешнем сезоне у меня под окнами народились яркие пенсионеры.

Почтенные пожилые матроны.

Идиллия. Одна сидит с букетом сирени, обмахивается. «И старушка в цветастом платье у иконы свечу зажгла». Ситец, носочки, сдобный живот.