Наиль Акчурин - Крепостные мастера. Роман

– Ты знаешь, Василий, жизнь не такая простая штука. В наше время повального вранья любого лодыря могут представить как труженика и орденоносца, а последнего проходимца объявить служителем интересов народа. Куда важнее знать, что человека волнует, к чему он стремится, и какими методами он достигает поставленной цели. Вот ты возьми своего друга Мишку Шохина. Ведь он ради своей карьеры по головам людей будет идти и не остановится. А сколько таких беспринципных, как твой Мишка?

Василий терялся в догадках: зачем и для чего Мишка приходил в обеденный перерыв в удаленную от чужих глаз комнату и терпел язвительные замечания старика? Ведь прекрасно знал, что Кузьмич его недолюбливает. Предлог-то был: поиграть в домино. Но обычно люди проводят время в приятной для себя компании. А здесь Мишка выслушивал про себя такие нелицеприятные вещи. Василий обычно смеялся вместе со всеми доминошниками, но в душе все же поддерживал Мишку. И считал, что Кузьмич не объективен. Мишка протаптывал себе жизненную дорожку точно так же, как и многие его сверстники.

Родители Шохина, простые инженеры, вряд ли бы смогли помочь ему достичь каких-либо высот на трудовом поприще. Да и талантами особыми Бог его не одарил. Вот Мишка и приспосабливался к реалиям жизни, и старался брать от нее все, что мог.

– Молодец!

Василий, сравнивая себя с Мишкой, отчетливо осознавал, что такой целеустремленности в его характере просто не было.

Вскоре после окончания института, познав тяготы работы мастера механического цеха одной незатейливой шараги и окончательно разуверившись, что это именно то, что предназначено ему судьбой, Мишка бежал в лоно науки, при этом не забыл на заводе вступить в кандидаты в члены Коммунистической партии. В институте он грамотно использовал свои преимущества перед новыми коллегами. Молодых и не только молодых кандидатов и членов партии из числа научных работников в научном учреждении было не так много. Их прием ограничивают, чтобы соблюдать процент интеллигентной прослойки. Мишка со своей обоятельной внешностью комсомольского вожака, развернул в институте бурную деятельность: сдал кандидатский минимум, выступал на партийных собраниях, подружился с сыном начальника института и его окружением. Строил, как мог свою дорогу счастья и благоденствия. Строил не безуспешно, на зависть многим. Вот и Кузьмич при каждом удобном случае подтрунивал над Мишкой.

Но Василий, как и многие, тянулся к старику, и в минуты печали и тревог шел к нему за советом. Шел отогреть сердце, освободиться от жгучей боли и сковавшего душу льда людской злобы. С ним было тепло и уютно, и Василий, чтобы отогнать душившие его спазмы ревности, решил сегодня немного посидеть и послушать, о чем же сегодня будет полемика между Мишкой и Кузьмичом.

Мишка, громко хлопнув тяжелой стальной дверью, ворвался в комнату за минуту до начала обеденного перерыва. Запыхавшись от бега, он хотел было Кузьмичу предложить свои услуги партнера в игре. Но Прокоп Кузьмич опередил его желание:

– Двигайся, Иван, будешь со мной сегодня играть.

Иваном Кузьмич звал своего друга и соседа по квартире Ивана Митрофановича. Тихий, скромный, ничем не приметный трудяга работал на экспериментальном участке и был на несколько лет моложе Кузьмича.

– Пусть молодежь потягается со стариками…

– Вечно ты, Кузьмич, как старый революционер, оппозиционные структуры создаешь, – вступил в полемику расточник Юра Уткин. Ему было чуть за сорок, но из-за больших габаритов и весомости он причислял себя к старшему поколению. Да и все уже давно его звали по имени отчеству Юрий Саныч. Ему это определенно нравилось, поэтому после слов приветствия, он обычно знакомому как бы предлагал свои услуги:

– Жалуйся.

– Давай, давай верти костяшки, как следует, революционер.

Однако грань в словесной перепалке между собой Кузьмич с Юрой Уткиным не переступали. Кузьмичу это было неинтересно, а Юрка авторитетного оппонента побаивался.

Василий подошел и сел рядом с Мишкой на длинную деревянную скамейку, когда игроки уже по разу громкими ударами по столу обусловили свои ходы. Вскоре подошел и Коля Брагин – инженер-технолог, приятель Мишки Шохина.

– Васек, давай с тобой войдем следующими? – предложил он, оповещая играющие команды, что игра идет на вылет.

Василий утвердительно кивнул.

– Ты, что же Мишка теперь у нас член?!.. – ядовито произнес Кузьмич и, внимательно разглядывая костяшки домино, умышленно сделал длинную паузу, раздумывая над ходом. Наконец, громко опустив одну из них на стол, завершил вопрос: – Коммунистической Партии Советского Союза?

Мишка от неожиданных и неприятных ассоциаций вздрогнул, но, услышав вопрос до конца, расслабился и отрапортовал:

– Еще только кандидат, но надеюсь скоро стать полноправным членом партии.

– Пол-но-прав-ным?.. – в вопросе Кузьмича послышалась большая доля сарказма. – Ну, и дурак!

Кузьмич ударил по столу следующей костяшкой.

– Почему же это дурак? – Мишка просил разъяснений, потому как считал свой шаг вступления в партию одним из самых удачных мероприятий в жизни.

– Потому и дурак, что этого не понимаешь… – Кузьмич сделал еще одну интригующую паузу, будто захваченный перипетиями игры, но все же не заставил себя долго ждать и добавил: – Какой же умный добровольно будет записываться в сатанисты? Ладно бы, тебя туда силком тянули. Можно было понять. А так дур-рак да и только…

Кузьмич вновь ударил костяшкой о стол.

– Ты ведь хочешь весь мир обмануть, а получается всегда так, что обманываешь ты самого себя.

– Ты, что же, Кузьмич считаешь, что у нас третья часть населения в стране дураки? – Мишка старался достойно противостоять проискам оппонента.

– Да, что ты, окстись… Если бы у нас только треть была дураков, нам бы жилось легко и радостно… А так от полнейшей дури тоска.

– В чем же дурь, Кузьмич? В том, что порядочные люди объединяются?

– Порядочным людям незачем объединяться… Порядок, прежде всего, в душе человека… Им партийная дисциплина не нужна. Она у них в сердце и голове. А в твоем сборище у каждого есть потаенный смысл. Вы его друг от друга в глубине души прячете, врете сами себе через слово и других заставляете жить по вашим правилам. Какой уж здесь порядок может быть?

– Кузьмич, а ты не боишься, такие разговоры вести? Можно за крамолу попасть в места не столь отдаленные…

– Можно, только я-то жизнь свою уже прожил, а тебе еще жить да жить. Дуракам поверь, только в сказках хорошо… Ты вот записался в сатанинскую партию, не отдавая себе отчета, и думаешь, что это пойдет тебе во благо. Но ты ошибаешься, можешь даже в этом не сомневаться.

– Время нас рассудит, Кузьмич, – Мишка больше не хотел вступать в полемику, и уж тем более ссориться со стариком. Но и сдаваться не хотел. Он ведь шел в партию по убеждению.