Наиль Акчурин - Крепостные мастера. Роман

– Да!!! И еще капитаны эсминцев, которые сражаются с подводными лодками.

– Как интересно, мы в следующий раз обязательно всю программу посмотрим, – Ленка потихонечку подкрадывалась к выходу. Она даже попыталась разобраться в сложных дверных замках, но безуспешно.

– Ладно, давайте девчонки еще по пятьдесят граммов выпьем, и разбежимся, – вдруг неожиданно стал сговорчивым Гоша. Он подморгнул то ли девчонкам, то ли брату. И попросил того принести его любимый ликер.

Гриша действительно вскоре принес из соседней комнаты красивую бутылку с темной жидкостью. С трудом откупорил накручиваемую пробку, и разлил густой напиток по наперсткам.

– Не, я пить не буду, – категорично заявила Ленка.

– Я тоже, – пыталась быть солидарной с подругой Светка.

– Ну, вот видите, что мы ни предложим все вам не нравиться. Так нельзя, девчонки, – вдруг неожиданно вступил в разговор Гриша.

– Можно, можно, – защищалась за себя и за подругу Света.

– Вы, что с нами поругаться хотите? Пока не выпьете, не уйдете.

Гоша взял со стола два наперстка, один для себя другой протянул Ленке. То же проделал и Гриша, протягивая рюмку своей избраннице.

– Ну, ладно, только последнюю, и мы уходим.

Ленка взяла наперсток и, не дожидаясь остальных, выпила содержимое. Светка даже и не поняла, что произошло с ее подругой. Она вдруг неожиданно со всего размаха упала на пол возле двери. Светка от испуга завизжала, но от сильного удара по голове тоже потеряла сознание.

Очнулась она в три часа ночи в подъезде какого-то дома. Ее притащили и оставили лежать среди хлама и строительного мусора возле двери, ведущей в полуподвальное помещение, обычно предназначенного ЖЭКом под бытовку слесарей – сантехников. Скорее она даже не очнулась, а вернулась в реальность. Потому что все, что с ней происходило, Светка ощущала и понимала, но ни сопротивляться, ни кричать не могла. Тело и воля были не подвластны ей, душа будто отделилась от телесной оболочки и с равнодушием наблюдала за происходящими событиями. А через какое-то время вновь вернулась на свое прежнее место, только теперь равнодушие переросло в жгучую боль от нахлынувших воспоминаний. В тот момент она даже не понимала: какая боль ее беспокоит больше – душевная или физическая? Братья глумились над ее телом поочередно. Удовлетворив свою ненасытную похоть, стали совместно отрабатывать навыки в области медицины, используя при этом то скальпель, то зажим, то пинцет. Как она все это выдержала? Как она, в разодранной одежде, ночью добралась до дома? И стоило ли ей после этого жить?

Две недели пролежала она в больнице, но безуспешно. Причина была не в синяках и ссадинах, причина заключалась в душевной травме, которая, как нарыв, с каждым мгновением увеличивает силу и площадь поражения. Уголовное дело против братьев – подонков в милиции возбуждать отказались за неимением достаточных доказательств. Кроме того, следователь совсем неожиданно предъявил предоставленную участковым милиционером и составленную Светкиной классной руководительницей характеристику, из которой она узнала, что уже давно считается девушкой легкого поведения. И Ленка, и Ленкины родители от каких бы то ни было совместных действий по наказанию насильников, наотрез отказались, и желали лишь одного, чтобы это дело не получило громкой огласки и не испортило дочери дальнейшую жизнь.

Хорошо тем, кто знает свое место в этой жизни, для которых этот падший мир не кроет загадок и позволяет освободить воображение от иллюзорных, возвышенных планов. К сожалению, Светкиному папе – фронтовику, прошедшему войну, легкую контузию и после инфарктную реабилитацию в мирное время, подавить в своем сердце чувство несправедливости оказалось невозможным. Повторный инфаркт приковал к больничной койке. Чувство стыда, обиды и обреченности душило и доводило его до отчаяния. Для него всегда честь и достоинство по – настоящему отличали человека от человекообразного существа. А если их нет, то, как бы ты о себе ни судил, твой удел быть в числе презираемых.

Но как же горько осознавать, что общество не только не разделяет твое горе и не понимает твоего беспокойства, оно осуждает твои поступки, презирает наивность и за деньги защищает изуверов, представляя их образ жизни как саму праведность. Но ведь лживый образ праведности формирует уродливое общественное сознание, которое соответственно определяет отношения между людьми в этом обществе. Едкие ухмылки одноклассников, надоедливые причитания сердобольных старушек, косые взгляды педагогов – все это заставляет понять, что у тебя только два пути: либо в петлю, либо, превратив душу в твердый камень, противостоять злорадству людей и по возможности мстить своим обидчикам. Светка еще не знала, как. Воображение рисовало жуткие картинки, на осуществление которых она сама никогда не смогла бы решиться. К сожалению, поражающий импульс мщения, выпущенный воспаленным сознанием, лишь ранил больное сердце отца и мучил болями поясницу матери. Но Светлана точно знала, что пройдет время и час возмездия обязательно настанет. За причиненные страдания в той или иной форме по заслугам получает каждый, только Светлане хотелось, чтобы карающий меч в ту минуту находился в ее руке, чтобы братья не мучились догадками, за какие такие грехи их постигло горе.

У Светланы от нахлынувших воспоминаний вновь сжалось сердце. Как же быстро состарились тогда ее родители. Всегда сильный и мужественный отец на глазах превратился в немощного старика, мама стала походить на сгорбленную старуху. И век их после тех событий оказался не долгим. Но в ее памяти родители по-прежнему оставались молодыми и жизнелюбивыми.

Светлана неожиданно сильно укусила обнимавшую ее мужскую руку. От боли Анатолий вскрикнул и попытался освободиться. Но Светлана, опережая его негодование, несколько раз поцеловала укушенное место, приговаривая:

– Прости, прости, ну прости меня, пожалуйста.

Душевная рана в груди за десять лет только рубцевалась, но до конца не заживала. В минуты болезненного приступа необходим был эмоциональный всплеск, который помогал освободиться от негативной энергии. Светлана себя не сдерживала, да и не старалась сдержать. Она уже давно относилась к плеяде людей, которые делают по наитию все, что угодно их душе.

Анатолий попытался высвободиться. Но Светлана была начеку и, повернувшись на бок, обхватила руками его голову.

– Не отпущу…

– Отпусти… Кобра…

Но в его словах не было злобы. И Светлана в ответ лишь рассмеялась.

– Так значит, кобра. Что еще?

Они лежали обнаженные на старом раскладном диване, прикрывшись пледом. Приятная истома блаженства и умиротворения совсем не располагала к спорам и пререканиям, но Светлане очень хотелось в такие минуты быть повелительницей, не терпящей возражений. Она сильно, до боли обняла Анатолия за шею и переспросила: