Сергей Мищук - Рождение Надежды

– Не знала такого. Очень интересно.

Сорвав с календаря листочек, она сложила его пополам и сунула себе в карман. Обнаружив там ещё несколько таких же бумажек, она отнесла их в комнату, где положила всё это под толстую чёрную книгу, где также было много разных сложенных пополам бумаг и записок. Вернувшись на кухню, Ангелина Власьевна взяла газету и продолжила разгадывать кроссворд.

Дверь квартиры открылась, и в неё вошла Людмила, держа в руке авоську с хлебом и молоком.

– Мама пришла! – послышался звонкий детский голос и топот маленьких ножек.

– Здравствуй, доченька! – радостно сказала Людмила, поставила на пол авоську и обняла Ольгу.

– А я сегодня выучила стишок, – высоко подняв голову, сказала Ольга, немного отойдя назад.

– Правда? – радостно спросила Людмила. – А расскажи мне.

Ольга приготовилась рассказывать стишок, но с другой комнаты послышался голос Ангелины Власьевны:

– Людмила, ты купила молоко?

– Да, купила, – сказала, вздохнув, Людмила и снова обратилась к дочери: – А давай, мы сейчас покушаем, пойдём в комнату, и ты расскажешь стишок.

– Хорошо, – кивнула Ольга и убежала на кухню.

Накрыв на стол, Людмила позвала Ангелину Власьевну и Ольгу ужинать. Лампочка в кухне горела довольно тускло и иногда мигала. Тишину нарушал только звук вилок.

– Как дела на работе? – спросила Ангелина Власьевна.

– Нормально, – удивляясь вопросу, ответила Людмила. – Как и всегда.

– Понятно, – безучастно сказала Ангелина Власьевна и продолжила есть.

Осознав, что вопрос матери был предназначен не с целью заинтересованности, а, скорее, формально, только чтобы хоть как-нибудь нарушить тишину, Людмила нахмурилась, вздохнула и положила себе ещё картофеля.

Молча доев, Ангелина Власьевна встала со стола и ушла в комнату, где через миг послышался звук включающегося телевизора. «Хоть бы тарелку за собой убрала», – подумала Людмила и опустила глаза.

– Я докушала, – радостно сказала Ольга.

– Молодец, Оленька, – с улыбкой, скрывая жуткую усталость, сказала Людмила. – Иди в комнату, я уберусь и приду.

– И я расскажу стишок? – спросила Ольга, широко раскрыв глаза.

– Да, доченька, – ответила Людмила, поцеловала дочь и осталась сидеть за столом, когда Ольга закрыла за собой дверь.

Глубоко вздохнув, Людмила переборола себя, чтобы не уснуть прямо за столом. Раскрыв глаза и попытавшись привести себя в чувство, она резко встала и начала убирать стол после ужина. Не успев переодеться, она накинула на себя старый кухонный халат и, время от времени, широко раскрывая глаза, перемыла грязную посуду, чувствуя в теле привычную вечернюю слабость.

Достав из сумки записную книжку, Людмила взяла карандаш и начала в нём что-то вычёркивать и дописывать, делая это, иногда, с тяжёлыми вздохами и покачиваниями головой. Возле записи: «Долг за лето, осень», она, посмотрев в окно на жуткий снегопад только что начинающейся зимы, дописала: «Декабрь». Взявшись за голову обеими руками, она задрожала, но, сразу же, попыталась успокоиться, вытерла слезу на щеке и ушла в ванную комнату.

Белые полоски между небольшими светло-голубыми плитками во многих местах были покрыты чёрной плесенью. Людмила, время от времени сдирала её, но, буквально через несколько месяцев чёрный налёт появлялся вновь.

Раздевшись, Людмила ступила ногой в холодную стальную ванную и поспешила открыть тёплую воду. Став во весь рост, она, вздохнув, почувствовала некоторое облегчение после тяжёлого дня, когда на неё полился поток воды, освежающий сознание и, как будто, смывающий усталость. Через некоторое время она, немного приготовившись, переключила кран на холодную воду, отчего дыхание Людмилы очень сильно участилось и стало чрезмерно глубоким. Почувствовав, что её сознание немного восстановилось после тяжёлого дня, а зрение стало ясным и отчётливым, Людмила улыбнулась. Постояв так ещё несколько мгновений, она переключила кран снова на тёплую воду.

Выйдя из душа, Людмила убрала тряпкой собравшуюся воду с пола и вылила её обратно в ванную. Труба внизу, под ванной, протекала, но Людмила не имела возможности вызвать сантехника, поэтому на полу в ванной постоянно лежала тряпка на этот случай. Вымыв руки, Людмила протёрла зеркало. Посмотрев в него, она собрала назад мокрые волосы и заколола их в хвостик.

Одевшись, Людмила направилась в комнату. В широком кресле сидела Ангелина Власьевна и смотрела какой-то сериал. На кровати, прислонившись к висевшему на стене узорчатому коричневому ковру, сидела Ольга и играла с куклой, что-то приговаривая.

– Тише, Оленька, – строго и поучительно сказала Ангелина Власьевна, повернув голову к внучке.

Увидев это, скулы Людмилы сильно напряглись, но она сдержала себя в руках и молча направилась к дочери.

– Мама, – радостно сказала Ольга, сидя на кровати, – можно я расскажу стишок?

Посмотрев на сидящую в кресле Ангелину Власьевну, Людмила немного помолчала, а потом, выдавив из себя улыбку, ответила:

– Можно, только тихонько. Бабушка телевизор смотрит.

– Хорошо, – широко раскрыв глаза, шёпотом произнесла Ольга. Для неё это был интересный момент, поэтому Ольга, весело рассказывая стих, косилась на бабушку, пытаясь понять, мешает она или нет.

– Умница, – сказала Людмила, похлопав в ладони и обняв Ольгу. Увидев на чёрно-белом экране телевизора появившиеся титры, она снова обратилась к дочери: – А теперь, пора спать.

– Спать? – удивлённо и немного грустно спросила Ольга. – Но я ещё не хочу спать.

– Знаю, доченька. Но уже поздно. Завтра нужно рано вставать.

– Хорошо, – нахмурившись, сказала Ольга и пошла в свою маленькую детскую комнату, которая раньше была совершенно пустой.

Ангелина Власьевна выключила телевизор и сказала Людмиле:

– Пора уже спать.

– Да, мама, – ответила Людмила, вздыхая. – Спокойной ночи.

Выключив свет после того, как Ангелина Власьевна легла спать, Людмила тоже умостилась на свою скрипящую кровать.

Закрыв глаза, она некоторое время не различала предметов в темноте. Но, вскоре, зрение привыкло к мраку, и Людмила уже могла отчётливо видеть всё, что было в комнате.

Разглядев на белом циферблате часов стрелки, она подумала: «Осталось шесть часов. Может, хоть сегодня высплюсь». Пытаясь отгонять от себя мысли, Людмила осознавала, что они терзают её всё сильнее и сильнее, не давая расслабиться. Поэтому, через некоторое время, Людмила, увидев, что прошло уже два часа, не имея сил сдерживаться, заплакала, опустив лицо в подушку…

1990. Сентябрь

– Оленька, сиди смирно. Не ёрзай на стуле, – сказала Людмила дочери, заплетая ей косы.

– Хорошо, мама, – звонким детским голосом ответила семилетняя Ольга, посмотрела в зеркало и, широко открыв глаза, радостно сказала: – Мама, я такая красивая.