Валерий Петков - Мокрая вода

Что там за ними, куда они выводят – на свет, или в новые галереи, в туман гибельного помрачения? С какими ходами, заповедными схронами пересекаются? Сколько лет езжу, а не перестаю удивляться.

Проскочил «Коломенскую» ушёл с метромоста в тоннель. Словно туман на меня зелёный наплыл, сыростью речной потянуло. Подумал:

– Где-то тут к Москве-реке – Голосов овраг спускается, по преданию, нулевая точка, из которой можно проникнуть в параллельный мир. Факты есть, не просто – фольклор!

Лампочки на приборных щитках «смазались», бликами рубиновыми посверкивают.

Тумблеры сместились, рычаги, словно чья-то рука двинула вперёд-назад. Поплыло всё, кабина тесная расширилась, просторно стало, как и мечталось в долгие рабочие часы.

И включается экстренная связь из пустого второго вагона: будто по радио передают прямой репортаж с места событий. Фоном – свистки паровозные, пыхтение. Даже – запах – вокзальный и пар седой кудрявится. Слышны обрывки разговора, но язык – не наш, чужеродный. Прислушался: точно – немецкий язык, в школе же учил. Школа имени Эрнста Тельмана с углублённым изучением немецкого – что-то ещё помню, детская память цепкая, долгая.

– … отправляйте «скорый». Что? Срочно!

– Почему? К чему такая спешка?

– Передали по телеграфу. У этого литерного дурная слава. В почтовом вагоне посылка русскому консулу в Неаполе. Кубок – череп русского писателя Гоголя, инкрустированный драгоценными камнями. Второй раз уже к нам на станцию! До конечной не доходит!

– Небывалое дело!

– Да, да, Гюнтер! Железные дороги – они работают исправно! Я не встречал ничего подобного за много лет работы!

Вот и конечная станция. Прошёл по вагонам, стояночный тормоз закрутил. Всё! Смена закончилась. Куда ехать?

В комнату отдыха побрёл. Индивидуальный пакет с бельем – моя фамилия сверху, чётко всё! Поспал немного, так – кемарнул. Переживаю – диспетчеру не доложил, как положено по инструкции. Голоса странные – ну как про них докладывать.

В пять утра замерили давление – в норме, и снова – выезд, за «штурвал» на пару часов. А уж потом – отсыпаться – по полной!

Вот уже потянулись первые пассажиры. Бодрые «жаворонки», квёлые «совы», нормальные – «голуби». Молчаливые, сны последние на ходу досматривают. Очень популярны в Москве – первые электрички. Стучат ногами требовательно – по входным дверям. Самые нетерпеливые, может, даже, и уснуть не смогли, так соскучились! Открывай, скорей, спешим!

Никак им – без метро.

Состав свежий, чистенький, ещё не загаженный за смену. Поехали!

– «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…»

После того случая твёрдо – решил – схожу к врачам. Добросовестно обошёл всех. В довершение – психотерапевт.

«Психопат» – народ его ласково окрестил. Чтобы в душе моей покопаться, разобраться, – что с ней творится. Увещевать разговорами, или таблетку выписать, или фибру поменять одну на другую! Я же в психоанализе – ни бум-бум.

Психотерапевт почитал в медицинской книжке, что там написано разными специалистами. Посмотрел на меня. Сам щуплый, взгляд колючий, ресницы короткие, белёсые. Вопросы задавать начал. Вроде безобидные, но «с подкладкой». Каверзные. И отвечать надо быстро, а главное – как будто искренне, бесхитростно, не подавая вида, что ты знаешь про тот скользкий камешек посредине брода, который тебя в ледяную воду коварно скинет.

Он циферки рисует в столбик, на бумажке после каждого ответа. Потом достал калькулятор, пощёлкал «косточками», вычислил меня – как гирьки на весы сложил, и спрашивает в упор:

– У вас появляются мысли о самоубийстве?

– Всякие, – говорю, – мысли бывают. – Но во время смены – ни-ни, совсем некогда этим заниматься.

– А когда – есть? Когда – особенно, в какие моменты? – вежливо, но с подтекстом и нетерпеливо, чтобы я не успел слукавить с ответом.

– Ну, когда проблемы, мало ли – жизнь… штука – такая! Там… за неделю перед зарплатой, или жена – что-то вдруг надумает.

– Значит – всегда? – подытожил он после небольшой паузы.

Но меня предупредили ребята: у нас один разоткровенничался, рубаху нараспашку, так его в смирительной рубахе и увезли в «развесёлый дом – хи-хи», в палату с мягкими стенками! Так потом и остался в «тихом списке» пожизненно, не удалось отмыться.

– Что вы, – говорю с улыбочкой. – Может, раз в квартал, и то – не всегда. – А про голоса, энергетику подземельную, мысли разные – ни полслова, ни намёка!

– Хорошо, хорошо, – говорит. – Не перевозбуждайтесь. – А глаза плутоватые, заманущие, прямо – нежный гипноз! Только пальчик, мизинчик, самый кончик ему протяни, и дверка захлопнется. Молчу, вспотел, напрягся – не дай Бог чего-нибудь ляпнуть! А он продолжает, гнёт своё:

– Вот вода – мокрая?

– Да, – говорю, – мокрей не бывает! Куда уж – мокрее – вода… Но вот, к слову, ещё – газообразная, пар, а всего – в трех состояниях. Уникальное создание природы, понимаете? – Умничаю, лихорадочно, гляжу, – куда клонит – бес в белом халате. Потом задумался ненадолго.

А и вправду чудо – вода! Пролилась дождичком, снегом просыпалась, льдом растаявшим побурчала, испарилась дымком невесомым, остыла на высоте и забелела лёгким облачком, пёрышком неуловимым. И вновь – свободна! Лети, куда ветер понесёт, в череде времён года, в вечном движении. И выход всегда найдёт, малейшую трещинку нащупает и убежит, скользнёт юркой змейкой – не заметишь!

И память особая в ней таится. Лёд – твёрдость, пар – горячие фантазии, дождь – грусть, снег – чистота девственная, подвенечная.

Но она же – и стихия. Куда подевалась ласковая, умиротворяющая нежность, а явилась вдруг – необузданная, чёрная сила, – погибель, ставит на место людей неразумных!

Не забывай об этом, не выдумывай безумных проектов, не фамильярничай по-глупому. Тогда подарю соки жизни, краски в радугу намешаю, деревья листьями разукрашу, птиц заставлю петь от радости. И все сосут её титьку, и всем хватает, если разумно распорядиться. Да и ещё на миллиарды лет хватит.

Талая вода не искажает смысла, но люди – не хозяева вод! Бог ей управляет!

Бог!

– Нет, нет! Стоп! – взял «психопат» карандаш в руку. Примерился, «стрельнул» глазом, как художник. Расстояние и размеры предмета определил, масштаб его, чтобы точно потом нарисовать. – Не в каких состояниях пребывает, а КАКАЯ – она? Вы же меня – не слышите! А это – архиважно!

– Нет, ну почему – слышу, раздумываю как раз про это. Да – мокрая – точно!

– Вот! – радуется он, аж ручонками всплеснул. – Вы же ничего с этим не сможете поделать?

– Что уж тут поделаешь, конечно! Это вы – оч-ч-чень даже – точно определили!