Георгий Скрипкин - Жизненные откровения. Сборник рассказов

– Подумаешь, Глушков, хрен обструганный. Да если бы я захотел, то руководил бы сейчас каким-нибудь министерством, а то и всем правите…

Досказать до конца свою мыслишку у него получалось крайне редко. То ли потому, что в тот момент он вырубался и мог только мычать, то ли потому, что недоговоренная мысль выводила его из себя, и он срывал свой гнев на болезной супружнице Евдокии.

Хорошо, если ей удавалось увернуться от кулака Сидорыча и пересидеть возбужденное состояние мужа у соседей. Но нередко первый же замах Сидорыча заканчивался сильным ударом под Евдокиин глаз. После такого удара Евдокия падала на большущую кровать и начинала тихонько всхлипывать.

К чести Сидорыча, даже в состоянии сильного опьянения он не забывал правило, привитое ему в детстве: лежачих бить негоже.

Наутро глаз Евдокии заплывал и окрашивался красно-синим цветом.

Проснувшийся Сидорыч в недоумении смотрел на проявившийся синяк и спрашивал:

– Опять о косяк стукнулась?

И Евдокия безропотно кивала головой в знак подтверждения мужниного предположения.

Хлебанув из кастрюли кислых щей, Сидорыч одевался и, как ни в чем не бывало, шел в автобусный парк. Каким бы пьяным он ни был накануне, работу он не пропускал и работал прилежно. Именно за это Сидорыча уважало начальство, а его портрет бессменно висел на Доске почета.

Итак, первым Вячеслав Михайлович встретил Сидорыча.

Встреча их состоялась в местной пивной, куда Вячеслав Михайлович зашел для того, чтобы за кружкой пива составить график посещения родственников.

За это время он только и успел, что погостил два дня у старенькой мамы, да пообщался с младшей сестрой, которая после развода жила в доме родителей.

На субботу, по случаю его приезда, в мамин дом были приглашены все родственники. Вот об этом событии Вячеслав Михайлович и думал, сидя за столом.

Через некоторое время в пивной появилась подвыпившая троица. Взяв по кружке пива, она заняла соседний столик и своим громким разговором отвлекла Вячеслава Михайловича от радужных мыслей.

Вячеслав Михайлович взглянул на соседей и в одном из них разглядел что-то знакомое. Он внимательней присмотрелся к седовласому человеку.

– Такие оттопыренные уши и яминка на подбородке могут принадлежать только Петьке Охапкину, – подумал Вячеслав Михайлович.

Отбросив оставшиеся сомнения, он обратился к седовласому:

– Охапкин, Петька, неужели это ты?

Сидорыч подозрительно посмотрел на человека, который так фамильярно обратился к нему. Его уже лет сорок никто не называл Петькой.

– Чего тебе? – вопросом на вопрос ответил он.

– Значит, не узнаешь своего одноклассника? Я Славка, Славка Арбузов, – улыбнувшись, ответил Вячеслав Михайлович.

Сидорыч на мгновенье задумался, потом просиял и обратился к своим сотоварищам:

– Извините, кореша, но это мой друг детства.

Сказав это, он взял кружку и пересел к Вячеславу Михайловичу:

– Какими судьбами, Славеньтий? Если мне память не изменяет, то последний раз мы виделись лет сорок тому назад.

– Не изменяет тебе память, Петька. Тридцать девять лет тому назад, сразу после окончания летного училища я приезжал сюда молодым лейтенантом. Вот тогда-то мы с тобой и виделись.

– Помню-помню. Тогда девки за тобой табунами ходили, а мы на танцах едва не подрались из-за них, – вспомнил Сидорыч.

– Да, уж, кулаками махать ты в юности не стеснялся.

– А я и сейчас не стесняюсь, – выпятив грудь, произнес Сидорыч, – если что, и молодым не уступлю.

– Как был ты, Петька, харахористым, так им и остался, – похлопав Сидорыча по плечу, воскликнул Вячеслав Михайлович, – чего сейчас-то кулаками махать?

– Это я так, для порядку, – ссутулившись, ответил Сидорыч, потом оживился и предложил, – а не выпить ли нам за встречу чего-нибудь покрепче?

– А что, предложение дельное, только угощаю я, – согласился Вячеслав Михайлович.

– Не согласен, – возразил Сидорыч, – ты мой гость, поэтому угощать буду я.

– Петька, давай поступим так, сейчас угощаю я, а в следующий раз ты меня угостишь – предложил Вячеслав Михайлович.

– Хорошо, – потерев руки, согласился Сидорыч, – только возьми что-нибудь посолидней. Вячеслав Михайлович встал из-за стола и пошел в сторону стойки. Через три минуты он вернулся, держа в руках тарелку с бутербродами, две стопки и запотевший графинчик с водкой.

При виде графинчика, глазенки у Сидорыча загорелись, а обильное выделение слюны чуть не лишило его здорового дыхания.

Вячеслав Михайлович наполнил стопки и предложил:

– Ну, Петька, за встречу.

Они выпили по первой, и беседа была продолжена в более оживленном варианте. За столом раздавались:

– А помнишь ….

– А в тот раз …..

В общем, через два часа Сидорыч попытался махать кулаками, но Вячеслав Михайлович его утихомирил, вывел из пивной и помог добраться до калитки.

С Валерием Никаноровичем Глушковым Вячеслав Михайлович встретился совсем в другой обстановке.

Вместе со своей сестрой навестил он в родильном доме ее дочь, родившую два дня тому назад богатыря.

На двери одного из кабинетов он заметил табличку «Главный врач Глушков В. Н.».

– Уж не Валерка ли это Глушков, – подумал Вячеслав Михайлович.

Перед тем, как покинуть родильный дом, он постучался в дверь с данной табличкой и, услышав «Войдите», смело ее открыл.

Сидевший за столом человек мельком посмотрел на вошедшего и машинально спросил:

– По какому вопросу?

– Значит, зазнался, раз не узнаешь своих одноклассников, Валерка.

Валерий Никанорович внимательней посмотрел на вошедшего, потом встал из-за стола и подошел к Вячеславу Михайловичу. Посомневавшись несколько секунд, он неуверенно произнес:

– Арбузов, ты что ли? – Он самый, – улыбнувшись, воскликнул Вячеслав Михайлович, – зашел навестить родственницу, а тут фамилия знакомая на двери. Дай, думаю, загляну.

– Ну, и правильно сделал, что заглянул, – похлопав по плечу Арбузова, сказал Валерий Никанорович, – такую встречу нужно отметить.

Усадив Арбузова за стол, Валерий Никанорович достал из шкафа бутылку коньяку, коробку шоколадных конфет и две мензурки. Разлив коньяк по мензуркам, он предложил:

– А давай-ка за встречу, Славка.

Потом озорно посмотрел на Вячеслава Михайловича и спросил:

– А может тебя теперь нельзя так называть?

– Я же тебя Валеркой назвал.

– Тогда поехали, – сказал Валерий Никанорович и отпил коньяк из мензурки.

Вячеслав Михайлович сделал то же самой и с удовлетворением заметил:

– Хорош коньячек-то. Аж, рот заблагоухал.

– Так ведь родственники рожениц плохого коньяку не принесут, – согласился с ним Валерий Никанорович, – сколько раз говорил, чтоб не задаривали медперсонал, но разве их убедишь.