Надежда Кутьёва - Взгляд. Журналистские истории

Сейчас бытует мнение, что японские бобтейлы приносят своим владельцам счастье и удачу, а потеря животного грозит семье большими несчастьями…

Вскоре Кискис родила четверых длиннохвостых детёнышей: двух мальчиков (точь-в-точь в маму!), названных Бобсиком и Тэсиком, и двух девочек – чёрную с рыжими подпалинами Соню и трёхцветную Рысю. Так квартира превратилась в кошачье царство. Поначалу малыши ползали и были похожи на маленьких слепых крысят, потом у них открылись глазки, и они с удивлением взглянули на мир, высунув мордочки из картонной коробки. А через четыре недели «заковыляли», потом пошли, потом забегали на своих четырёх лапках и стали наконец похожими именно на котят.

Говорят, котята японских бобтейлов очень активны и потому нуждаются в присмотре. Верно. Изгрызаны два шнура и один тапок, внизу слегка ободраны обои, пробуется на первый зуб мебель… Под ноги то и дело попадаются разбросанные игрушечные мыши. Холодильник наполнен кошачьими консервами и импортным кошачьим молоком. В три часа ночи по квартире раздаётся внушительный «топот» бегущих подросших детей Кискис, которым внезапно захотелось поиграть, или звуки борьбы и затачивания коготочков об ковёр. Но всё это тоже прекрасно, потому что удивительное чувство растёт в душе, когда наблюдаешь за маленькими котятами, – покоя, тепла, гармонии с миром. Начинаешь понимать: жизнь хрупка и бесценна, её нужно ценить. И какой это простой и очевидный замысел Вселенной, когда кошка, с нежностью мурлыча, кормит своих котят…

Кискис оказалась удивительно чуткой и любящей матерью. Первые недели она не оставляла малышей больше, чем на пять минут, остальное время возилась с ними: мурлыкала, кормила, вылизывала. Потом, когда дети научились выползать из картонной коробки, стала обижаться: нежным «м-ррр» подзывала их к себе и даже в назидание слегка покусывала беглецов. Наконец, смирившись с тем, что её котята подросли, стала наблюдать за ними и охранять от кошки Таси, затаившейся в охотничьем энтузиазме в коридоре. За шкирку таскать своих детёнышей Кискис не желала – жалела, зато учила их охотиться на игрушечных мышей и отзываться на призывное «м-ррр». Любимчиком стал чёрно-белый и очень ласковый Тэсик – точь-в-точь копия матери. Кискис вылизывает сына с особой нежностью, обнимает и прижимает к себе. Когда кошка-мама играет с детьми, она совсем не обижается, если они в азарте треплют её за хвост и покусывают за уши. Все котята исправно ловят игрушечных мышей, а Рыся однажды даже принесла «добычу» и положила в миску…

Какой-то мрачный острослов сказал: «Чем больше узнаёшь людей, тем больше нравятся собаки». Я бы добавила: и кошки. Действительно, людям есть, чему поучиться у кошки Кискис. Например, – великодушию, умению прощать, наконец, материнству – настоящей и всепоглощающей любви к своим детям.

Начало ХХ века. Япония. Дзюнъитиро Танидзаки (1886— 1965), возглавивший эстетическое направление в литературе, пишет эссе «Похвала тени» 1 1 Танидзаки Д. Похвала тени: Рассказы, эссе / Пер. с япон. СПб.: Азбука-классика, 2004. 384 с. С.307—359. – об особенном восприятии мира и красоты как единственной истины. «Если бы тень была изгнана изо всех углов ниши, – говорил Танидзаки, – то ниша превратилась бы в пустое место».

Постигалась тайна тени, ее магическая сила…

***

Средневековье – время расцвета японской поэзии. К VIII веку в Японии сложился своеобразный государственный строй: власть наследных императоров опиралась на поддержку могущественного клана Фудзивара. Окруженные внешними знаками почета и величия, государи стали пленниками в собственных дворцах. Двоевластие привело впоследствии к кровавым междоусобным войнам, в результате которых управление страной фактически перешло от старинной аристократии к воинам-самураям. А пока, пленники своего времени, аристократы во главе с наследными принцами создавали за ширмами дворцов утончённый мир. Оставалось время для любви и интриг, придворных празднеств и любования вишнями в цвету…

Японский император всегда покровительствовал поэзии. С IX века проводились специальные поэтические турниры – утаавасэ . Поэтам-соперникам, например, называлось какое-либо чувство, и они сочиняли танка – изящные лирические стихотворения, выражающие мгновенные впечатления, переживания, философские взгляды автора. Такие стихи состоят из пяти строк, тридцати одного слога, мелодичность достигается не рифмой, а определенным количеством слогов в каждой строке пятистишия: в первой их пять, во второй – семь, в третьей – пять, в четвертой и пятой – снова по семь. Жанр танка главенствовал в древней и средневековой японской поэзии,

В эпоху Хэйян (то есть «мира и покоя»), длившуюся с VIII по XII век, императорский двор обосновался в новой столице (здесь теперь Киото), наступило господство аристократии. Сочинение танка стало неотъемлемой частью придворного этикета.

Из поэзии средневековой Японии сквозь время серебряным светом сияют не только мужские имена – Ки-но Цюраюки, Сайгё, но и женские – Оно-но Комати, Идзуми Сикибу, Акадзомэ Эмон, Сикиси-Найсинно.

Оно-но Комати (ок. 825 – ок. 900) была придворной дамой и знаменитой красавицей. Еще при жизни о ней слагали легенды. Вот одна из них.

Молодой придворный по имени Фукакуса открылся в любви Оно-но Комати, но надменная женщина лишь посмеялась: заставила юношу приходить к ее дому и в течение ста ночей спать на пороге – так нужно было подтверждать любовь. Несчастный приходил и в бурю, и в дождь, и в холод, а в последнюю ночь не выдержал испытания – замерз и умер…

Говорят, призрак юноши всю жизнь преследовал убитую горем Комати, и даже в старости, всеми покинутая, она не смогла забыть влюбленного, избавиться от тоски – ее жизнь превратилась в сон. Поэтому в песнях-танка Комати – томление и растерянность, смятение души.

Краса цветов

Поблекла…

Бесцельно годы пронеслись,

Пока в тоске любовной

Смотрю на долгий дождь…

…Пусть скоро позабудешь ты меня,

Но людям ты не говори ни слова…

Пусть будет прошлое

Казаться лёгким сном.

На этом свете всё недолговечно!

…Есть в этом мире

Один цветок, —

Невидим он,

Но блекнет без следа —

Цветок любви! 2 2 Оно-но Комати. Поблекли слова любви // Японская любовная лирика. М.:ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С. 92, 95, 98.

Ки-Но Цураюки сравнил поэзию Комати с «прекрасной женщиной, пораженной болезнью».