Надежда Кутьёва - Взгляд. Журналистские истории

Ки-Но Цураюки (ок. 866—945 или 946) – звездное имя поэзии эпохи Хэйян. Поэт происходил из древнего рода Ки, его предки – легендарные герои. Цураюки получил хорошее литературное образование, обладал большими энциклопеди- ческими познаниями. В 36 лет стал главным хранителем придворной библиотеки, составил антологию «Собрание древ них и новых японских песен». Он верил в бессмертие поэтического слова и в предисловии к антологии написал: «Пусть время меняется, все – уходит; пусть радость, печаль сменяют друг друга: слова этих песен – будут и будут!». Цураюки известен и как основоположник дневниковой прозы. Считалось, что мужчине так писать не подобает, поэтому в «Дневнике путешествия из Тоса» рассказ ведётся от лица женщины. Но в стихах Цураюки о любви-небе, любви-реке, любви-разлуке – мужество и благородство:

Летом высоко в горах

Плачет кукушка, —

Быть может, как я,

К небу возносит свой голос,

Томясь от бесплодной любви?..

…Я слов любви

Не говорил.

Лишь в сердце глубоко

Течет, не иссякая

Река любви…

…С тобою расстаюсь

И полнится сердце печалью.

Облаком белым

В туманной дали

Ты скоро растаешь…

Цураюки-философ размышляет о смысле бытия:

Да, сном и только сном должны его назвать!

И в этом мне пришлось сегодня убедиться:

Мир – только сон…

А я-то думал – явь,

Я думал – это жизнь, а это снится…

…Туман весенний, для чего ты скрыл

Цветы вишневые, что ныне облетают

На склонах гор?

Не только блеск нам мил, —

И увяданья миг достоин восхищенья! 3 3 Ки-но Цураюки. И я – уже влюблён // Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С. 156, 161, 163, 165, 177.

Цураюки прожил около 80 лет, умер в зените славы и в окружении почитателей своего таланта.

Идзуми Сикибу ( ок. 976? —?) – еще одна блистательная придворная поэтесса эпохи Хэйян. Время сохранило истории о ее замужествах и романах с принцами, более полутора тысяч стихотворений, «Дневник», но не оставило ни точной даты рождения, ни настоящего имени (Идзуми – провинция, где служил отец поэтессы, «сикибу» – слово, образованное от названия Ведомства церемоний). Зато танка, написанные Идзуми, преодолели время, сохранили подлинные чувства и гармонию слов. Они легки и мелодичны, как жизнь этой женщины:

Всегда видеть тебя

Всегда ловить твои взгляды…

Ах, вот если бы ты,

Став зеркалом этим, ждал

По утрам моего пробужденья!

…Даже если тоска

Сердце мне разобьет

И оно разлетится сотней мелких осколков,

Ни в одном, даже самом ничтожном,

Не погаснет любовь к тебе 4 4 Идзуми Сикибу. Подобной любви может не выдержать сердце//Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С. 204, 207. .

Акадзомэ Эмон (957—1041), подруга Идзуми, оставившая о ней воспоминания, сама была известным прозаиком и поэтом. После смерти мужа Акадзомэ стала возлюбленной правителя страны Фудзивара, около 1028 г. написала «Повесть о процветании», в которой рассказывалось о времени его властвования.

Родился новый жанр – историческое повествование. Образ правителя выписан мастерски, возвышенно, с обожанием истинно любящей женщины.

И по сей день на двух знаменитых людей Японии – Идзуми Сикибу и Фудзивара – потомки смотрят глазами Акадзомэ.

Лирическая поэзия Акадзомэ наполнена нежностью и печалью:

Был в мире ты,

И самый тяжкий путь

Не был тяжелым.

Но вот я одна, и покрыто росой

Мое изголовье из трав…

…Прошлой весной

Лепестки облетели, но видишь —

Вишня снова в цвету.

Ах, когда б и наша разлука

Оказалась цветам сродни! 5 5 Акадзомэ Эмон. Овладеть бы уменьем легко забывать // Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С.217, 219.

Классик японской поэзии Сайгё (1118—1190) – поэт, путник и скиталец, вошел в литературу не под своим настоящим именем Сато Норикиё , а под псевдонимом, имеющим значение «идущий к Западу».

Жизнь сулила молодому аристократу блистательную придворную карьеру, а в 20 лет к нему пришла и поэтическая слава. Но в 22 года Сато Норикиё внезапно оставил службу, дом, семью и постригся в монахи. Ни его современники, ни потомки не смогли разгадать причину столь решительного поступка. Есть лишь версии: несчастная любовь, обращение к буддизму.

Монах Сайгё много странствовал, с котомкой исходил всю Японию, жил в уединённой горной хижине, созерцая и творя. Стихи Сайгё современные исследователи сравнивают с глотком чистого воздуха в горной глуши, они наполнены свежестью и покоем созерцания:

Увидя тень прохладную под ивой

Где протекала чистая вода,

Я поспешил скорей туда.

Подумал: «Буду здесь недолго», —

Но, очарованный, остался до утра!..

…О, если б кто-нибудь

В пору цветенья сливы

За веткой приглянувшейся

В мой сад

Случайно заглянул!

Но встречаются и строки, полные грусти и одиночества:

«Плачь!» —

Не луна ль сказала, повергая

Меня в печаль

И слезы исторгая

Из глаз моих?..

…И даже мне, ушедшему от мира

Исполненного зла и суеты,

Так тяжки

Сумерки среди болот осенних

Где чайками покинуты кусты… 6 6 Сайгё. В одиночестве печальном люблю я до сих пор// Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»).С.229, 235, 237, 238.

Умер Сайгё в горном храме Хирокава. Стояла пора полнолуния и буйно цвели вишни…

Говорят, что Сайгё некогда связывали романтические чувства с Сикиси-Найсинно (1151—1201), дочерью императора Госиракавы, который правил в эпоху междоусобных войн. Сикиси-Найсинно была заподозрена в политическом заговоре, и ей пришлось постричься в монахини.

В печальных и искренних стихах Сикиси увядает любовь, несбывшиеся надежды осыпаются осенней листвой:

Листья павлонии

Все дорожки в саду засыпали.

Невозможно пройти.

Хотя сегодня как будто

Я и не жду никого…

…Нет никого,

Кто потревожил бы груды

Опавших листьев.

Птичьи лапки, и те не коснутся

Сегодня тропинки в саду…

…Несмотря ни на что

Ждала, но дни угасают

Один за другим.

И вместе с ними в сердце

Цвет любви увядает 7 7 Сикиси-Найсинно. Поверить спешу мимолётному сну // Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. С. 259—261. .