Терентiй Травнiкъ - Всё это родина моя. Книга 2. Из цикла «Белокнижье»

Уж непогода в тучах за деревней
Слышна раскатами серебряных громов,
Но знаю я, где б мой корабль ни был,
Прийти на выручку он в бедствии готов.

И ястреб альбатросит зорко в небе,
Кузнечики дельфинят там и тут,
Закидываю на удачу невод —
Там, где уступы брезные растут.

Смотрю вперед и вижу там бескрайность,
И не хватает на нее мне сил.
Но ветер мне нашептывает втайне,
Чтоб я все в междустрочьях сохранил.

И слабым плеском в строй рыбачий,
Сверкнув закатом, как блесна,
Без приглашенья, наудачу,
Взлетает сонно тишина.

А я и ехал к ней навстречу,
Понамолчаться у костра,
И сорок пятый свой отметить
Покоем с самого утра.

Дров нарубил, прочистил зольник,
Поставил кашу с луком на таган,
А из-за леса перочинный месяц
На небо вышел, словно на майдан.
Трещат поленца, ветер тягу гонит,
И з а болонь шипит и гнет кору.
И в сон полночная
сверчковость клонит,
И ночь, позевывая, ходит по двору.
Ворует месяц звезды своим светом,
Срезает тоненько наточенным серпом…
А вслед за ним полоскою рассвета
Крадется лето, огибая дом.

Лошадь запрягай, хозяин,
Открывай скорей денник,
Полночь близится, и ветер
Поспешать нам всем велит.

Чтоб в пути не сгинуть долгом
От мороза и пурги,
Кистеня бандитской шайки
И от ушлого слуги,

От голодной стаи волчьей,
От тоски на тыщу верст,
И от ужасов полночных
Под сияньем хладных звезд.

Ох, недобрая погода
Не спасает и башлык!
Только в я занка любимой
Меня греет и хранит…

Лопух лиловыми репьями
Вдоль деревенского плетня
И во весь рост крапива в яме —
Все это Родина моя!

Овраги с осыпью песчаной,
Изгиб дороги и поля,
И речка в лозняке туманном —
Все это Родина моя!

От изб с задраненною крышей
До хворостного куреня,
От колымаги до кибитки —
Все это Родина моя!

От битюга до жеребенка,
От изразца до занозь я ,
От дня деньского до потемок —
Все это Родина моя!

От белоствольных колоколен
С их тенью – наискось, плашмя —
До дягиля со мною вровень —
Все это Родина моя!

От скрипа мельниц до лаб а за,
Где сыплется зерно, звеня,
От жерновов до ступ стучащих —
Все это Родина моя!

От нищенской полушки стертой
И до чеканного рубля,
От кителя до гимнастерки —
Все это Родина моя!

И что б ни встретилось мне в жизни,
От ворожбы до кистеня,
От буквы «А» до самой тризны —
Все это Родина моя!

Все – сторона моя родная,
И ширь земли, и неба высь,
Здесь поколения сажались
И в безвременье вознеслись.

Еще скажу: от Солнца – третья,
С названием в пять букв – Земля,
Одна шестая часть от суши —
Все это Родина моя!

С охапкой ромашек вернулся домой.
Весь день, бродя где-то в поле,
Был тоже ромашкой, и даже одной
Из тех, что вернулись со мною.

Я с ними на небо подолгу смотрел
Сквозь белоресничную зоркость
И тихо под ветер раздольную пел,
Скрывая душевную ломкость.

Вдыхал ароматы шмелиных духов
И пудру-пыльцу от лимонниц,
Хранил от других, как особый секрет
Аптечно-ромашечных модниц.

Горчил на закате, дурманился днем,
А утром в рассветной подсветке
Тайком любовался своим янтарем
На белой дрожащей салфетке.

Учил как вести себя, если вдруг станут
Вопросами люди смущать,
Гадая, срывать лепестки у панамы
И в поле на ветер бросать.

И если когда-нибудь выпадет доля
В букете до старости жить,
То стану до самой кончины —
ромашкой —
Хозяину вазы служить.

Жнивье соломой золотит.
В закатном солнце, будто ниткой,
Трава парчовая блестит,
Стога бликуют, словно слитки.

Страда чеканит урожай,
Империал сравнялся с житом
И, как целковый, каравай
Из кошелька печного выпал.

Вот оно – золото – какое!
На белом рушнике лежит,
Легко ломается рукою
И эту жизнь собой хранит.

И если спросят у вас дети,
То дайте правильный ответ:
Оно не aurum в таблице,
А из печи пришедший хлеб.

В ночное вышли пастухи.
Туман клубится вдоль дороги.
И темнота, кругом ни зги…
И где-то колдыхают дроги.

В тот самый час, почти мгновенно,
Рассыпав звезды на мар е нго,
Жемчужный месяц, как маст а к,
Устроил в небе кавардак:

Прорвал пододеяльник тучный
И, чтобы не было так скучно,
Рисует бледностью своей
В тумане тени лошадей.

Недреманная ночь дрожит;
Мальчишки что-то обсуждают,
И аргамак копытом бьет
И гривой чесаной мотает.

Вдруг заполосился рассвет
Над дальним лесом, вскрыв все тайны, —
И месяц, видя перевес,
Невольно начал тихо таять.