Николай Углов - Ведьма. Рассказы. Публицистика

– Илья-пророк проехал на колеснице по небу! Видать, чем-то Прасковна прогневила Бога!

Я уже упоминал, что на деревне все колдовали и гадали – от мала до велика. Особенно перед Новым Годом, Рождеством и Крещением. Мы – подростки также гадали. В большую тарелку наливали воды, и каждый

бросал свою спичку, помечая её. Затем бормотали молитву-присказку и

вращали воду быстро, быстро. Часть спичек выплескивалась наружу, часть

застревала на стенках, некоторые становились дыбом или тонули. Самая умная – Ирка Чадаева поясняла:

– У каждого в наступающем году своя судьба! Это может быть и ошибкой. Давайте проверим другой игрой! Объясняла подробно.

Каждый комкал свой лист бумаги. Затем поочерёдно кидали их на подставку и поджигали. В комнате тушили свет. Сгорая, пепел от бумаги на

стене давал причудливые тени, в которых угадывали избу, фигуру человека или зверя, домашних животных, машину, волны моря, паровоз и т. д.

Больше всего все боялись, чтобы тень не высветила гроб. Говорят, через

несколько лет на таких Новогодних гаданиях нашему однокласснику Гришке Круковцу высветился отчётливо гроб! Все ужаснулись и, как всегда, потом забыли. Но летом

неожиданно Гришка заболел какой-то неизвестной болезнью и умер.

Гадая, мы все фанатично верили, что всё это правда! Для каждого это

было предсказание судьбы, каждая тень, фигура предсказывала будущее.

Ранней весной я столкнулся с заговорами. Соседка Долгополова упросила меня:

– Колька! Как только сойдёт лед, поймай мне чебака – я тебе дам два рубля! Мне очень нужна живая рыба!

– Тётя Шура! Два рубля – это целое богатство. Можно купить килограмм глазурованных пряников. Заманчиво, но рыба ещё не клюёт. Пока лёд не сойдёт, бесполезно рыбачить. И

для чего вам рыба? К чему такая спешка?

– Не твоё дело! Мне до Троицы нужна живая рыба. Иди, лови!

Мы с братом были в недоумении – такое было впервые! Но что делать? Срочно наладили с Шуркой две удочки, и пошли рыбачить. Час, другой стоим – не клюёт. Ни разу даже

поплавок не дрогнул. Течение быстрое, вода мутная, кое-где ещё идут льдины и горы мусора. Поплавок из тростинки теряется, еле видно. Мы нервничаем. Шурка не выдержал:

– Всё! Я пошёл домой! Всё это без толку, клевать ни за что не будет!

Мне хочется угодить соседке, а, заодно, поесть пряников, и я перешёл ниже, стал удить в тихой заводи около Волковых и Аюковых. Здесь было глинище, и в Шегарку впадал

Силаевский ручей.

Только закинул удочку и вдруг, с заходившимся сердцем, вижу, что поплавок дрогнул, покачнулся и затем резко ушёл в тёмную глубину. Подсёк – вытащил огромного серебристого чебака! Уже на берегу он соскочил с гладкого крючка и еле успел его поймать у самой воды! Холодное тугое тело чебака сжал, прыгая от радости. Оранжевые плавники, судорожно раскрытый рот, золотистая чешуя – как прекрасен сибирский

чебак! Прибежал к соседке. Она на радостях поцеловала меня:

– Молодец, Колюшок!

Дала два рубля. Быстрее ставит сковородку в печь и выгоняет меня из дома:

– Всё, всё! Иди домой!

Я смекнул, что тут что-то не то! Непонятная спешка с рыбой, и меня

выгоняет из дома…

Решил подсмотреть, что будет. Тихонько вернулся, залёг на завалинке и стал подглядывать через мутные нижние стёкла окошек.

Тётя Шура развесила, разложила на столе штаны, рубахи, положила

сверху несколько каких-то фотографий, вытащила из печки раскалённую сковородку, поднесла её к одежде и фотографиям. Губы бормочут не то заклинания, не то молитвы. Вдруг выхватывает из кастрюли живого чебака и бросает

на раскалённую сковородку. Он как подпрыгнет! Она подбирает его с пола и снова бросает! Чебак задымил, загорелся – копоть, гарь в избе коромыслом!

И надо же! Помог Долгополовой мой чебак! Присушила она местного охотника Яшку Дроздова, и он ушёл от своей прежней жены к ней навечно!

После Пасхи на деревне начинают катать и играть в яйца. Кто проиграл – отдаёт его победителю. Самый заядлый игрок Васька Зыкин. Вроде все проиграл, смотришь, опять идёт, выискал острое, как торпеда, яйцо и заранее хохочет. Васька – вылитый Петька из картины «Чапаев»! Курносый, весь в веснушках, чуб вихром, в сапогах и галифе, как взрослый мужик! Васька любил пошутить,

поиздеваться над своей подслеповатой бабкой. Вот Васька делает вид, что потерял пенал для ручек. Нарочно как бы ищет его и громко кричит:

– Чёрт, чёрт, поиграл, да отдай! Чёрт, чёрт, поиграл, да отдай!

Бабка при упоминании чёрта пугается, крестится, хватает деревянный половник и гоняется за хохочущим Васькой:

– Окстись, окаянный! Разве можно его упоминать? Бог накажет!

Ещё Васька любил заводить бабку по другому поводу. Возьмёт вареную картофелину и ест её с острия ножа. Бабка сердилась и говорила:

– Васькя! Что ты, стервец, делаешь? Не дай Господь, сатана увидит! Толкнёт под руку и нож в грудь!

А Ваське только это и надо. Он ещё больше распаляется, хохочет, распахнёт рубашку, приставит нож к голой груди, наступает на бабку и даже гоняется за ней:

– Ну, где твой чёрт? Пошто он не толкает нож? А? Чёрт! Где ты? Нет, бабаня, никого на свете – ни чёрта, ни Бога!

При последних словах бабка окончательно выходит из себя, вырывает нож из рук Васьки и наносит мощную затрещину.

Милый Вася! Зря, видать, ты гневил свою бабушку и Бога! С огромным сожалением я через много лет узнал, что мой деревенский друг Васька Зыкин был зарезан ножом во время пьяной драки…

Уже к весне по деревне прошёл слух, что у Ивановых ночью был домовой. Якобы, исчезла сука с кутятами. Она жила под печкой, где обычно живут в деревнях домовые. Но ещё страшнее было известие, что домовой якобы оставил свои следы на полу в хате. Вся деревня ринулась к ним. Мы с Гришкой Круковцом и Верёвкиным Колькой тоже пришли посмотреть. Из избы выходили какие – то бабки, крестясь и охая. Зашли и мы в хату. От ужаса обмерли. Прямо по центру комнаты кровавые красные следы от печки – вроде человек босой прошёл! Дед и бабка стоят на коленях перед иконой с лампадой и неистово молятся, кланяются. Выбежали мы перепуганные, навстречу другие идут. Гришка захлёбывается:

– Видели, какие огромные следы? Кровавые. Ужас, здоровый какой домовой! К чему бы это, ребята? Как он не задушил деда и бабку?

– А куриные следы на золе у печи видели? Ведь курей они не держат в избе. Откуда это?

– Да, дед с бабкой не похожи на шутников. Угрюмые оба всегда. А собака куда делась с щенками?

– Тут что – то не то! Страшно всё это! Вон, все бабки говорят – к худу это!

Мы ещё долго обсуждали это событие. Но всё вроде прошло, и забываться стало, как уже в апреле опять вся деревня толпилась у хаты Ивановы. Они оба угорели насмерть.

Бабки крестились и шептали: