Елена Джеро - Вся правда о

– Мария, а ты что тут делаешь? – кашлянув, спросила Доминик. Мозг пытался отыскать для происходящего какое-нибудь логичное объяснение: Мария подрабатывает у Алессандро по понедельникам, например. Поэтому такая дурацкая форма – ужасный атавизм, сейчас домработницы носят брюки. К тому же это платье ее толстит.

– Вас дожидаюся, что же еще! Дверь-то кто бы вам открыл, интересно? – Мария выразительно постучала по голове. – Две связки возле дверей висят – для кого, спрашивается?

– А что, синьора Росси дома нет? (Странно, а машина на месте!)

– Это смотря у кого дома. У вас, к примеру, его точно нет. Я вам ужасно сочувствую, юная леди, но из ваших снов он вряд ли здесь появится.

– Из моих снов?

Мария вскинула подбородок и принялась завывать:

– Каким бы счастьем было для меня —

Проснувшись утром, увидать воочью

Тот ясный лик в лучах живого дня,

Что мне светил туманно мертвой ночью…

Прекращали бы вы уже эти ваши безумства, синьора Сантини. Что толку вирши сочинять, если никто все равно про них не знает? Либо уже откройтеся ему, наконец, либо перестаньте бумагу переводить.

– Мария, ну что за ерунду ты городишь? Какие, Бахус всемогущий, сны? Какая бумага? Прошу тебя, уймись, наконец, со своим сватовством, – отмахнулась Доминик, забирая у помощницы ключи. – Вызови мне лучше эвакуатор, «Смарт» недалеко от виа Эроде Аттико застрял. Да, и закажи такси – раз синьора Росси нет, я только гляну на дом и поеду в офис.

И Доминик направилась к дому по тропинке, выложенной меньшими братьями утренних булыжников. Успела сделать целых четыре шага.

– Какой офис, Лаура? Какой «Смарт»? И что означает – посмотрю на дом? Вы что, с утра его уже забыли?

Сердце словно облили горючим, и оно запрыгало с трехкратной быстротой, расшвыривая кровь по всем направлениям – мгновенно стало жарко, как в русской сауне. Вот как, оказывается, начинается безумие. Когда еще только секунду назад все было понятно, а теперь – вроде ничего не изменилось, но больше не понятно ничего.

– Да не Лаура я! Не Лаура! – Доминик отказывалась сходить с ума. Не в тридцать же лет! Хотя бы в тридцать четыре, как Мерилин Монро, а лучше как Вивьен Ли – в сорок!

Так, что происходит? Существует Лаура, с которой они жутко похожи (Мария не дала бы себя обмануть). Само по себе ее наличие не пугает – встретить своего двойника даже интересно… но страшно, когда этот двойник меняет контуры твоего привычного мира. Или не твоего? Доминик уставилась ошалелым взглядом на единственный имеющийся в наличии элемент ее мира. Мария казалась настоящей, хоть и вела себя престранно. Как это «какой „Смарт“?» – а кто за него регулярные штрафы платит? Уже не говоря про офис, в котором помощница практически живет. И главное – быть знакомой с двойником Доминик и ни разу ей не проговориться??? Значит, что? Это она – Лаура?

Доминик покрутила глазами, примеряя на себя новую роль.

А почему, собственно, нет? Например, в нее попала молния. Незаметно. И вызвала эту странную амнезию. Ведь если большинство (в которое пока входят незнакомая Лия и знакомая Мария) помнят то, чего не помнишь ты, есть некоторая вероятность, что правы они. Хм. И тогда, соответственно, это – мое, – Доминик перевела взгляд на дом.

Он был хорош. Даже живописнее, чем на странице журнала. И стройней – то ли из-за вытянутой вверх щипцовой крыши, то ли из-за почти квадратных блоков вулканического туфа. Блоки обнимали окна с лазурного цвета ставнями, все раскрытые. На втором этаже во всю стену, смотрящую в сторону Аппиевой дороги, шел балкон. Здесь жили растения всех оттенков фиолетового – от глициниевого до пурпура, прямо не цветник, а палитра ее любимых цветов.

Все логично? Нет, не все. В этой теории есть одна серьезная загвоздка – она ведь не потеряла память, она помнит – только другое. Например, что ее зовут Доминик. И квартиру с Амфитеатром Флавия в окошке. И полный обожания голос настоящего хозяина виллы. Женщина выдрала новый пучок травы. Однако ведь должен существовать сценарий, по которому все вот это имеет логичное объяснение – желательно, кроме ранней шизофрении.

И такой сценарий был. Немного странный, но зато все подходило. Она просто переместилась в будущее! Сменила, наконец, нелюбимое имя и выкупила у Алессандро дом. А деньги? Заработала. На том же Сильвио Бьянки. Живет теперь здесь, ходит в соседний бар, все логично. Ну почти все, влюбиться в ловца бабочек – это вряд ли. В общем, теория путешествий во времени заслуживала проверки.

– Какой сегодня день, Мария? – небрежно спросила Доминик, устремив взор к голубеющему слева бассейну.

– Понедельник, двадцать первое мая, дорогая Лаура, и если у вас выходной, то это не значит, что можно с утра напиваться. Ни один приличный мущщина пьющую даму замуж не возьмет!

– Год какой?

– И ваш ненаглядный синьор Росси не стоит цирроза печени…

Доминик обернулась.

– Мария!!!

– Две тысячи шестнадцатый, естественно, какой же еще! – с упреком выпалила помощница и, приставив пухлую ладонь ко рту, зашептала: – А это – Италия. Европа. Планета Земля. Может, вы еще что-то подзабыли, не стесняйтесь, спрашивайте! А потом отправляйтеся, пожалуйста, в кровать. И лучше никуда сегодня не выходите. Вам что-нибудь требуется, пока я не ушла?

– Газета.

Доминик на отяжелевших ногах поднялась по неровным ступеням и взялась за бронзовую ручку в виде льва.

– Хоть какая-нибудь.

Срочно следовало побыть в одиночестве и пораскинуть мозгами. Кабинет – тот, в журнале, был на втором этаже. Доминик, кинув беглый взгляд на гостиную (сиреневые шторы и валики на светлом беже дивана), свернула на деревянную улиточную лестницу. Через каждые несколько ступенек у балясин стояли маленькие горшочки с фиалками. В этой вилле точно живет женщина, – подумала Доминик, – и, судя по цветочкам, не я.

Или я? Ведь если сегодня – это сегодня, то это – не будущее. И сценарий происходящего с ней спектакля совсем другой. Где-то внутри, в районе желудка, как будто разлили уксус. Этот соматический сигнал Доминик был хорошо известен и не сулил ничего доброго. Его еще называют «нехорошее предчувствие».

И первая нехорошесть произошла буквально сразу же. Когда до конца лестницы оставалось всего две фиалки, в сумке мини-сиреной затрещал телефон. Доминик подпрыгнула – не от убивающего уши рингтона доисторических телефонных аппаратов (его она сама выбрала), а от мысли, что в этой альтернативной ветке истории работает ее айфон!

– Пронто 10 10 Pronto – алло (ит.). .

– Пронто! Ты меня слышишь? – задыхаясь, заорала трубка незнакомым голосом. – Это конец! Он меня чуть не застрелил! – Шипящий вдох. – Ворвался! Вдруг! С пистолетом! – Всхлип. – Не по сценарию! Господи, он убьет ее, он точно ее убье-е-ет!