Елена Джеро - Вся правда о

Доминик толкнула вальявочную дверь и вошла внутрь. Столов не было, только витрины со съестным и небольшая барная стойка. Позади нее женщина, похожая на добрую сову из мультфильма, вытирала полотенцем стакан. Увидев Доминик, она тепло, по-дружески улыбнулась. Доминик улыбнулась в ответ.

– Здравствуйте, синьора, не подскажете, где тут номер двести двадцать «эс»?

Стакан и полотенце перестали вращаться. Оливковые глаза с интересом уставились на пришелицу поверх очков.

– Добрый день и тебе, Лаура. Хотя мы сегодня уже виделись, и тогда ты вроде помнила мое имя. Но вот как ты запамятовала, солнышко, что двести двадцать «эс» – это твой дом?

Доминик, растерявшись на несколько секунд, весело хохотнула.

– Спасибо, что подняли мне настроение! Я б не отказалась иметь домик в ваших краях, но, к сожалению, в моем удостоверении личности обозначен совсем другой адрес. И имя, опять же к сожалению, тоже другое. А еще у меня замечательная память на лица, поэтому я на сто процентов уверена, что вас, моя синьора, вижу в первый раз в жизни.

«Сова», склонив голову набок, изучающе смотрела на Доминик. Во взгляде появилась тревога.

– Может, надо вызвать врача? Ты кроме этого… пробелов в памяти, в целом как себя чувствуешь?

– Благодарю за заботу, синьора, но вы просто перепутали меня с кем-то. – Доминик перестала улыбаться. Если ее перепутали с кем-то из дома под номером 220с, то что же это получается? Похожая на нее женщина живет с Алессандро? Вот вам и рыцарь печального образа, хитроумный, черт возьми, идальго! Сколько же он уже ухаживает за Доминик (ну, ухаживает – громко сказано, в основном на выставки да концерты ангажирует)? Месяца три? Нет, больше – полгода уж, наверное, с тех пор как с ним случился инцидент в лице дочери перспективного заказчика.

А было так: несовершеннолетняя, зато совершенно избалованная особа, единственная наследница нескромных сбережений скромного владельца сети супермаркетов решила стать Дульсинеей. Не просто так решила, разумеется, а после краткого, но вдохновляющего знакомства с архитектором, который возводил продовольственному королю загородный замок. Ей Ловец Бабочек показался прекрасным рыцарем. Наверное, потому, что других рыцарей в окружении папочки не водилось. И пока единственный бесценный экземпляр думал о стропилах и эркерах, Дульсинея измышляла способы сердце идальго поразить.

И регулярно их практиковала: то в бассейн заявится купаться неглиже, то на шею архитектору запрыгнет. Алессандро, как мог, пытался противостоять внезапным атакам и призывал к платоничности, однако благоразумие не входило в число девушкиных добродетелей. Рыцарь был поставлен перед выбором: или пылающая страсть до конца каникул, или рассказ папе про пылающую страсть. С интимными подробностями. Скабрезными. Иди доказывай потом, что Дон Кихот.

Архитектор подумал-подумал, взвесил последствия и выбрал правду. То есть «Всю правду о». Ну а Доминик уж постаралась. Точнее, Джулиан. Он ведь тоже на идальго похож. Если надо. Фото архитектор Дульсинее сам предъявил и рассказал про два варианта: либо тут до конца строительства – институт благородных девиц, либо папа может его по-настоящему устроить, чтобы репутацию дочери спасти. От позора. Всеитальянского.

И вот теперь выясняется, что задекларировавший себя холостым джентльмен вовсе таковым не является? Доминик поводила губами влево-вправо. Представить себе Алессандро в роли изменника не получалось. Может быть, эта Лаура – не текущая пассия, а бывшая? Когда-то, может, и проживала в 220с, теперь – нет. А общепитовский персонал не в курсе. А что? Вполне логично. Это женщины любят разнообразие, мужчины же всегда влюбляются в похожих. Так что ее физиогномическому сходству с неизвестной Лаурой удивляться не приходится. Такой уж, видно, у архитектора любимый типаж. А что бывшая именно сегодня появилась именно в этом месте – так просто мимо проходила, вот и все. Ведь если б у них с Алессандро о встрече была договоренность, он бы ее, Доминик, уж наверное в гости не звал.

Озвучивать свои умопостроения «Сове» Доминик не стала. Женщина определенно плохо видит – вон, какие толстые линзы в очках. Подумаешь, перепутала, зачем же человека в неловкое положение ставить? А дорогу и у прохожих можно узнать.

«Что там на вывеске снаружи было написано? – покопалась в памяти Доминик. Ага, „Бар Лии“. Рискнем».

– Я просто пошутила, Лия. Хотелось рассмешить тебя в этот хмурый день. Могу ли я теперь рассчитывать на чашечку эспрессо?

«Сова» недоверчиво свела брови, однако полотенце отложила и направилась к кофейному агрегату. Доминик же, чтобы не продолжать диалог, переключилась на витрины. Из-за стекла ей подмигивали сэндвичи с моцареллой и прошутто, но рядом громко протестовал салат. Рука не поднялась купить ни то, ни другое, взяла в качестве утешения круассан. Без всего. Цельнозерновой.

Ну и гадость. Завернула в бумагу, засунула в сумку – выкинуть после где-нибудь – и попросила счет.

– Круассан и два эспрессо – на случай, если ты не помнишь, что исчезла, не заплатив, – мрачно проухала «Сова».

Хорошо, что Алессандрова пассия не умяла комплексный обед.

***

Проводить блиц-опрос прохожих не пришлось – джипиэс ожил и указал верное направление. К нужному дому вела грунтовая дорога, прячущаяся сразу за монастырем. При внимательном рассмотрении на ограде монастыря обнаружилась маскирующаяся под кирпич табличка. Стрелочка – 220 с. Наконец-то.

Забор вокруг виллы Алессандро был каменный, высокий, с малахитовыми прожилками мха. «Наверное, от предыдущих хозяев достался, – подумала Доминик. – Такую аутентичность за пару лет не нарастишь». Сверху вторым этажом разрослись представители флоры. На улицу высовывались «руки» с розовыми цветами, кудряшки эдеры и хоботы бугенвиллий. Над припаркованным у ворот «Линкольном» прямо из стены торчал одинокий мак. Неужели Алессандро ездит на этом «Росинанте»? Наверное, да, иначе с чего бы ему стоять у ворот?

Доминик позвонила, крутя головой в поисках камер. Но никаких камер не было – вместо них в выкрашенных зеленым воротах имелось крохотное оконце, которое приоткрылось на миг и снова захлопнулось. Потом заскрежетал замок.

– Ты не представляешь, что случилось. Какой-то пацан… – начала Доминик заготовленную речь и осеклась. В дверном проеме, придерживая створку одной рукой и уперев другую в бок, стояла Мария. В образцово-белом переднике горничной и с заколотым карандашом пучком волос на затылке.

– Что пацан? – И, не дождавшись от онемевшей гостьи ответа, выудила из кармана связку ключей. – Вот, возьмите и радуйтесь! Еле нашла! А все потому, что на столе у вас караул – сам черт ногу сломит. Вот выкину половину, будете знать. Эх, синьора Сантини, сколько мне вас учить, кажной вещи место свое найти должно. Будет в доме порядок – тогда и в голове, глядишь, порядок образуется.