Валерий Сауткин - Иуда

На следующий день они встретились у Георгия, в небольшой комнатке, которую он снимал у своих дальних родственников. Диван-кровать, журнальный столик, стул, тумбочка и пианино заполняли объём комнатки так, что ещё для одного стула едва ли можно было найти место. Георгий сел на стул, Николай – на диван.

– Чай будешь? – предложил Георгий.

Николай вежливо отказался, Георгий не настаивал.

– Ну, как ты поживаешь? – начал разговор Николай, – больше не играешь в железку?

– Боже упаси, – замахал руками Георгий, – играю только на фоно!

– Понимаю. На фоно карты сквозь струны не проваливаются! – не очень к месту пошутил Николай.

– Занимаюсь только музыкой, – Георгий кивнул в сторону пианино.

– А поиграй что-нибудь, – попросил Николай.

– Что поиграть-то? – Георгий развернулся в сторону пианино.

– Да, что хочешь…

Георгий сделал паузу, запрокинув голову назад, поднял крышку пианино и пробежался по клавишам, словно проверяя готовность инструмента к эксплуатации, и без остановки перешёл на этюды Шопена. Играл профессионально, с чувством.

– А покажи свои песни, – неожиданно прервал его Николай.

– Ой, это так сложно, показывать песни на фоно. Лучше послушаем их в записи.

Георгий достал из тумбочки кассетный магнитофон, вставил компакт-кассету и включил запись. Песни произвели на Николая в целом неплохое впечатление, особенно, музыка.

– Ну, что ж, песни интересные. Конечно, тексты могли бы быть и поубедительней, но меня в первую очередь интересует твоя музыка, – Николай загадочно и многозначительно глянул в глаза Георгия, – а чьи аранжировки?

– Все аранжировки мои, все фонограммы я записал сам на этой порто-студии, – Георгий показал на фирменный четырёх-канальный магнитофон, – а чем, собственно говоря, тебя заинтересовала моя музыка? Ведь я же не профессиональный композитор, не член Союза композиторов.

– Я хочу показать тебе текст, – Николай протянул листок с текстом, – если он тебе понравится, попробуй написать на него музыку.

Георгий взял лист с текстом и быстро прочитал его, поднял голову и посмотрел на Николая так, как будто видит его первый раз. Затем прочитал текст ещё и ещё раз.

– Интересно, очень интересно, – задумчиво произнёс Георгий и решительно вернул текст Николаю.

– Что, даже не попробуешь? – разочарованно спросил Николай.

– А какие шансы на продвижение этой песни? Ты забыл, в какой стране мы живём! – развёл руками Георгий, – назови мне хотя бы одну советскую песню на религиозную тему!?

– Да, ты прав! Но времена меняются. Сегодня бал правят атеисты, а завтра…

– Сам понимаешь…

– Нет, не понимаю. А что касается текста, то это блестящее произведение!

– Я христианин и по крещению, и по убеждениям, – Георгий перекрестился, – и мне очень близка тема отношений Иисуса с Иудой, но я не представляю себе публичного исполнения такой песни даже в ресторане. Заметут. Так что, извини!

Общение несостоявшихся соавторов продолжалось ещё минут пятнадцать, но носило чисто формальный характер. Прощаясь, Георгий не очень уверенно спросил Николая: «Может быть, на всякий случай, оставишь мне текст песни?»

– Да, конечно, пожалуйста, – Николай пожал ему руку, – если что, звони!

После встречи с Николаем Георгий не смог написать ни одной песни. Какие бы стихи ни были перед его глазами, в памяти всплывал текст «Позора». Отвертеться от него не было никакой возможности. Более того, выяснилось, что припев идеально ложится на старую, почти забытую, невостребованную мелодию, написанную Георгием ещё в десятом классе под впечатлением неразделённой юношеской любви. С запевами было куда сложнее. Из имеющихся мелодических заготовок ни одна не подходила по своему характеру. Уровень драматичности текста требовал простой и доходчивой мелодии, без «наворотов», но с пафосом. Просто отмахнуться от песни, хотя бы в силу её коммерческой бесперспективности, не получалось, тем более что припев был практически готов, и Георгий вынужден был заняться ею вплотную. После многочисленных бесплодных попыток нащупать музыкальную канву методом случайного подбора аккордов и различных мелодических рисунков Георгий обратился к своему испытанному способу, способу вживания в образ, тем более что текст был написан от первого лица, лица Иуды. Георгий знал стихи наизусть и декламировал их про себя, пытаясь смоделировать переживания лирического героя. Постепенно переходя от выразительного речетатива к распеву, Георгий почувствовал, что идёт правильным путём, и, наконец, однажды в метро к нему явилась выстраданная мелодия, которую он тут же оприходовал в своей нотной тетради. Сразу сообщать об этом Николаю Георгий не стал: пусть песня пройдёт проверку временем. Не раз бывало так, что свежеиспечённое произведение поначалу приводило в восторг, но по прошествии недели-двух выяснялось, что песня не выдерживает никакой критики: либо похожа на что-то, либо мелодия не очень гармонирует с текстом, либо просто скучна и неинтересна. Прошло около месяца. Георгий так и не возвращался к песне. Вполне сознательно. Но неожиданно позвонил Николай и пригласил надень своего рождения. Георгий понял, что теперь он уже не сможет не показать песню Николаю, и сел за порто-студию. На ритм-боксе набрал подходящий ритмический рисунок, на всех инструментах – гитаре, синтезаторе и басу, сыграл сам. Вокал записал солист его группы, Игорь Жарков. В результате получилась вполне приличная, близкая к студийному звучанию демо-запись.

Года три Николай не отмечал свой день рождения, но в этом году ему исполнилось сорок лет, и скрыть от друзей этот факт не представлялось никакой возможности. В числе приглашённых был и Олег. Он очень удивился, увидев Георгия, но сделал вид, что рад встрече. Николай представил Георгия своим друзьям как талантливого музыканта, композитора, с которым надеется связать свою творческую судьбу.

– Поздравляю всех вас с моим днём рождения! – открыл торжество юбиляр. – Прошу наполнить бокалы! Здесь присутствуют самые близкие мне люди. С каждым из вас я хочу выпить персонально.

Николай налил себе рюмку водки, повернулся к стоящему справа от него гостю и что-то сказал ему. Выпили «на брудершафт». Остальные ждали своей очереди.

– Раньше он каждый год справлял день рождения, – шепнул Олег Георгию, – и стало традицией вот так открывать вечер. С каждым выпьет рюмку водки, не закусывая, с каждым пошепчется и, если не рухнет под стол, сядет и до самого окончания праздника будет молчать. Можно веселиться, как угодно, но трогать его уже нельзя.

Николай обошёл всех своих гостей, сел и дал отмашку музыкантам. Ресторанный ансамбль, руководитель которого хорошо знал Николая, исполнил несколько песен на его стихи. Друзья бурно аплодировали Николаю, провозглашали тосты за его здоровье и желали ему успешной защиты диссертации и творческих взлётов на песенном поприще. Георгий вручил ему кассету с песней «Позор».