Игорь Сотников - Опасайся человека одной книги. В преддверии

– Ах ты, мурло, – Габана офигевает от такой своей забывчивости, которую в своих однозначно коммерческих целях принялся использовать этот прихлебатель с его стола.

И кто знает, чем бы закончилось это выяснение вещей, если бы подсознательный взгляд Дольче не упал на идущего к ним пьяного поразителя цивилизации, а сознательный взгляд Яшки не упал на появившегося в дверях магазина Фому.

– Ну, и чего приобрел? – с некоторой ехидностью в словах заявил не державший в руках ничего кроме методичек Яшка, держа в руках непонятно откуда взявшуюся пуговицу от Дольче.

– Да, точно. Пуговица от Дольче, без п*зды говорю, – этим странным обретением материальности, за кружкой пива, спустя энное время, Яшка будет приводить всех в дикий восторг.

– А может без Габаны? – все же найдётся свой скептик среди тех, кому недолили.

– Это как раз ответ на так волнующий вас вопрос, – достав из пакета книгу и подав её в руки Яшки для обозрения, заявил Фома.

– Мифы Древней Греции, – прочитал Яшка и удивленно посмотрел на Фому.

– Что вас удивляет? – Фома не спешит развеять сомнения в лицах современных мифотворцев Яшки и Каца.

– Всё… – решая не молоть воду в ступе, ответил ему Яшка, не забыв при этом прокрутить в голове дополнительное: «…в тебе, сука».

– Не буду много рассусоливать, нагружая ваше сознание той идеологической подоплекой, в которой самоназвание стало сродни самозванию, начиная с этого первого примера, с Греции, который взяли на кальку и стали вовсю использовать в этом мире, живущем по законам права сильного, дающего ему право на именование и название, – забрав обратно книгу, Фома всё-таки стал размусоливать (что ж поделать, такой уж у него соленый характер). – А ведь главный миф этой книги, как раз кроется в самом её названии…

Фома выставил книгу обложкой к своим собеседникам, ещё раз бросил на них взгляд, после чего продолжил начатое:

– Название «Греция» – это пришлое название, данное стране американцами, тогда как Эллада и есть настоящее название этой страны. И что интересно, так это то, что в свободных источниках упоминается, что именно греки дали самоназвание своей стране Эллада, а политисторики, опять не заметив своей ошибки, употребили слово «греки». При этом только греки называют свою страну Грецией, тогда как для эллинов она всегда будет матушкой-Элладой. Так вот… – захлопнув книгу и положив ее обратно в пакет, Фома, увидел, что его слушатели ждут окончания этого «вот», которое в виду его неправильной безударности имело право на продолжение.

Решив исправить этот недостаток своей речи, Фома добавил:

– Так вот, разобравшись с Элладой, мы разберемся и со всем миром. Так, наверное, сказал бы Тит Квинкций Фламинин, провозгласивший на Истмийских играх свободу греков, вера в которую на короткий срок сделала Рим популярным теперь уже в Греции.

Ну а тебе, Яков, наверное, как никому другому, это будет наиболее понятно, – не дождавшись ответной осмысленности действий со стороны своих визави, Фома этим завершающим свои разглагольствования словом, всё-таки закинул искру понимания хотя бы в эту, не слишком симпатичную личность.

Из школьной задачки: «В бассейн из двух труб вливается вода. Из одной трубы со скоростью 37 л/мин, из другой 42 л/мин. За какое время заполнится этот бассейн, который вмещает 31200 л воды, если в нём есть сток, через который за минуту выливается 14 л. воды?».

Желудок Семёна оказался пустым после его утренних заходов в туалет, где остатки перееденного и перепитого вчера во время проводов в эту поездку заграницу, не желая больше задерживаться в этом вместилище несопоставимого и несовместимого друг с другом ингредиентного ада, вырвались наружу и тем самым снизили давление на мозги этого новоиспеченного туриста, который загодя или, вернее сказать, за три дня до поездки в Париж принялся очень обильно скучать по родине. После чего Семён, сразу по выходу из туалета (Как раз этого времени хватило, для того чтобы как следует поразмыслить), присоединился к провожающим и начал пополнять свой пустой желудок, чей объём в пустом виде составляет пол литра, когда как после принятия пищи он обычно растягивается до одного литра, но может увеличиться и четырех.

Ну а Семён, как человек, получающий зарплату не на какой-то пластик, а наличкой, можно сказать, был недалёк от всяких математических расчётов, так что цифры ему были не чужды, и он быстро прикинул соразмерность своего желудка и того, что предлагает накрытый стол. Семён сначала без симпатии посмотрел на ожидающие его решения закуски и сваренные пельмени, затем перевёл взгляд на бутылки с различным алкогольным содержимым, и уже с тёплой греющей душу симпатией посмотрев на них, подмигнул им всем и потянулся рукой к одной из них наиболее приглянувшейся.

– Ты давай, долго не раскачивайся. А то смотри, как бы не опоздать, вылет то через три часа, – вечно запоздало лезет под руку Семёну его благоверная, совершенно не понимая логики настоящего мужика, живущего своим девизом «кто не успел (содержимое рюмки мгновенно исчезает внутри Семёна), тот опоздал» (счастливая улыбка на его лице говорит, что рюмка хорошо и вовремя прошла).

– Успею, – отмахивается от неё Семён, в уме которого уже все посчитано и решено. Так при его – Семёна – пропускной способности пятьдесят грамм и одна сигарета в десять минут он за этот оставшийся час до такси, можно сказать, только в себя придёт после вчерашнего. Так что для того, чтобы справиться с предполётным волнением, ему просто необходимо не только слегка ускориться, но и позаботиться про свой запас.

– Давай ещё по одной, на дорожку, – Семён, всё же беспокоясь о том, что он не успеет справиться с предполетным волнением, решил пойти на внеочередную добавочную дозу. Что, конечно же, не нашло ни у кого из сидящих за столом возражений, окромя его благоверной, чья обязанность в общем-то и состоит в том, чтобы выражать недовольство. Так что для Семёна она не идёт в расчёт, когда как верные кореша – вот та истинная инстанция, перед которой он не имеет право упасть не то чтобы в грязь, что вполне допустимо, а лицом в какой-нибудь необходимый для закуси салат. А то, как потом тем, не воспылавшим такой близкой любви к салатам, закусывать. Ведь их неуравновешенные руки могут промахнуться и попасть вилкой не в тот видный край салата, в горошек, а прямо в ухо возлежавшему в нём. И пойди потом, утром объясни самим себе, для чего они, поддавшись уговорам друг друга, о чём они не помнят, но, кажется, догадываются, пошли на этот эксперимент с протыканием уха, когда ни у кого из них даже сережки в наличии нет.

– Давай ещё по одной, на дорожку! – чокнувшись сам с собой в зеркале аэровокзального туалета, Семён, удивлённый такой своей быстрой телепортацией из-за стола квартиры в аэропорт, не дожидаясь, пока тот в зеркале надумает начать первым, припал к горлышку бутылки и быстро её освободил от остатков содержимого. После чего, убедившись в том, как его зеркальный друг справился со своей схожей задачей и, оставшись довольным, выбросил эту ставшую ненужной тару в урну для мусора. Далее Семён, дабы своим жизнелюбивым видом не сильно смущать находящихся на службе контроля женщин, одевает свои полузеркальные очки и очень ровным шагом направляется к выходу из туалета. Ну а там, как и следовало ожидать, кроме дверных косяков встречаются свои косяки на двух ногах, которые, не умея так прямо двигаться, как это умеет делать Семён, обязательно перейдут ему дорогу и столкнуться с ним на пути.