Дарья Щедрина - Собирая свет по каплям. Коллекция удивительных историй

– Чаще нарывы вскрываю, да раны обрабатываю, реже аппендициты, да холециститы оперирую. В общем, работы хватает!

– Но вы же кардиохирург! У вас же руки золотые! – воскликнула Маргарита, приходя в ужас.

– Маргарита, хороший доктор нужен везде, не только в больших городах и столицах. Люди везде болеют и нуждаются в помощи! – Егору очень не хотелось вступать в полемику по поводу его работы. Однажды он сделал выбор, и ни о чем не жалел, и ничего не хотел менять в своей жизни, ни в прошлой, ни в будущей.

И Маргарита уловила в тоне его голоса нежелание обсуждать это. Она посмотрела по сторонам, на одноэтажные домики, разбросанные под холмом, на котором стояла больница, на деревенскую тишь и благодать. Вдохнула полной грудью вкусный деревенский воздух и улыбнулась.

– А хорошо здесь, и правда! Скажите, а салон красоты в вашем городке есть?

– Салон красоты? – удивился Егор и провел рукой по коротко стриженому затылку. – Парикмахерская есть… А салон красоты, не знаю… Как-то не интересовался. А зачем тебе?

– Да вот думаю перебраться сюда из города. Заберу маму, Егорку, устроюсь на работу в салон красоты. – Беззаботно улыбаясь, ответила Маргарита.

– Зачем тебе это? – удивился Егор.

– Зачем? – Маргарита серьезно взглянула в его глаза, – а затем, Егор Петрович, чтобы с близкого расстояния, так сказать, наблюдать, как замечательный доктор, кардиохирург, медленно теряет квалификацию!

– Что за глупости! – возмутился Егор и отвернулся, не желая показывать внезапно вспыхнувшие эмоции, но помолчав полминуты и успокоившись, продолжил другим голосом. – Ты думаешь, я о чем-нибудь жалею, Маргарита? Нет. Совесть моя чиста и спокойна. Я вот смотрю на тебя, такую молодую, здоровую, красивую, и радуюсь. Даже если бы ты была единственным человеком, которому я сумел помочь, моя жизнь прожита не зря! Всё сложилось так, как сложилось. Волею судьбы я оказался здесь, в этом маленьком, тихом городке. И мне здесь хорошо! Спокойно, никакой нервотрепки, никакого напряжения. Мне больше ничего не нужно!

– Егор Петрович, в болоте тоже покой и тишина и уникальные условия для гниения! Вы умеете делать сложнейшие операции, вы в Америке стажировались, а тут нарывы вскрываете!!

– И что? Люди, между прочим, умирают не только от болезней сердца! Можно умереть и от нарыва, если его вовремя не вскрыть!

– Нарывы вскрывать умеет любой хирург. Вы же не любой, вы уникальный! Да вы же здесь с тоски умираете! – не унималась Маргарита, – Вы же птица другого полета! Вам небо нужно, а не тихий птичник на ферме. Эдак вы с тоски и от нечего делать пить начнете и сопьетесь к сорока годам!

– Тоже мне, Кассандра нашлась! – Возмутился Егор. – И вообще, почему ты со мной так разговариваешь?

Маргарита вздохнула, стараясь успокоиться. Я же на него наезжаю, как танк, одернула она себя. Он хоть и большой, сильный, вон косая сажень в плечах, а все равно с ним деликатнее надо как-то. И заговорила уже другим голосом, стараясь выразить словами то, что давно уже ныло и болело в душе.

– Потому, Егор Петрович, что вы для меня близкий человек! Такой же, как мама или Егорка. Вы же сердце мое держали в своих руках! И я этим самым сердцем чувствую, что вам здесь плохо! Возвращайтесь вы обратно, Егор Петрович! Без вашей помощи такие, как я, больные люди обречены! Им кроме вас никто не поможет.

Он посмотрел в ее умоляющие глаза. Вот ведь, подумал он, вылечил на свою голову! И что за неугомонная девчонка?! Только в моей жизни все успокоится, устаканится, как появляется она и переворачивает все вверх дном! И уже второй раз. К чему бы это?.. Но в глубине груди, там, где сердце, вдруг появилось что-то живое и теплое, словно слова Маргариты, как весенний солнечный луч, растопили толстый слой льда, долгие месяцы сковывающий душу и сердце, и внутрь хлынула волна тепла и нежности, затекая в самые потаенные уголки души, заполняя живительным теплом каждую клеточку его тела.

– Близкий человек, говоришь? Ну, тогда давай без церемоний, просто Егор! – и протянул ей руку. Маргарита смущенно улыбнулась и вложила свою руку в его большую теплую ладонь.

– Просто Рита!

– Ну, что, родные мои, близкие люди? – Егор поднялся со скамейки, – Пойдемте, я вам нашу речку покажу. Рыбы в ней видимо невидимо! А ты, тезка, хочешь посмотреть маленьких рыбок в реке? – Он поднял на руки Егорку. Тот радостно закивал в ответ. Приобняв свободной рукой Маргариту за хрупкие плечи, он повел их в сторону реки, блестящей на солнце лентой извивающейся у подножия холма.

– Понимаешь, Рита, это ты можешь так с места в карьер изменить свою жизнь. В тебе же решительности на десятерых хватит! А я так не могу.

– Еще как можешь! – возразила Маргарита, – И я живой пример этому!

– Ты, конечно, в чем-то права… Здесь слишком спокойно и даже скучно. А если вернусь обратно, вряд ли меня ждет теплый прием. Придется снова бороться за место под солнцем.

– Значит, будем бороться! – решительно заявила девушка.

– Ты вместе со мной бороться собираешься?

– И я, и Егорка, и мама! Все вместе с тобой бороться будем. Смотри, у тебя же целая армия есть!

Егор засмеялся свободным, счастливым смехом. Ох, Маргарита, Маргарита, думал, просто бывшая пациентка, а оказалась настоящая боевая подруга! Как же тесно ему было, оказывается, в коконе глухого одиночества, в который он сам себя заточил год назад, бросив в один момент привычную жизнь, отказавшись от своих целей, от будущего, замкнувшись и закрывшись от всего мира, от самого себя. И только теперь понял, что весь этот год, оказывается, дышал в полвздоха, да и не жил вовсе, а пребывал в состоянии комы, вроде не умер, но и жизнью это назвать нельзя. Егор умел сжигать за собой мосты. А вот строить новые… Этому придется учиться!

– Да уж, армия! … С такой армией я точно не пропаду. Просто, не торопи меня. Надо же все хорошо обдумать, взвесить.

– Да, что тут думать, Егор?!

И они медленно пошли вперед, к реке, споря и обсуждая важнейшие жизненные вопросы, как можно спорить и обсуждать только с самыми близкими, родными людьми, кому доверяешь безоговорочно, еще не успев осознать, что жизнь обоих в очередной раз сделала крутой поворот.

Фархад лежал на чистых простынях и упорным, немигающим взглядом смотрел в потолок. Фархад ждал смерти. Но, видимо, у ворот ада скопилась очередь, раз мрачный вестник с косой в руках всё не приходил за ним.

Из 60-ти лет своей жизни 4 десятка без малого Фархад провел за решеткой, впервые попав в тюрьму по малолетке. Уж больно много ярости гнездилось в его душе с самого детства. За малейшую обиду он бросался в драку и бился до крови, а кровь и боль не только не останавливали его, но распаляли ярость и уж тогда остановить его могли только несколько человек скопом. Не зря отец произнес после первого суда (в голове Фархада до сих пор звучал его голос), что жена родила ему не сына, а волчонка. Волчонок вырос в одинокого волка.