Дарья Щедрина - Собирая свет по каплям. Коллекция удивительных историй

Фархад забыл, кто он по национальности, целенаправленно забыл. А зачем сломанной ветке помнить, на каком дереве она росла? Он прожил жизнь волка, периодически прибиваясь к волчьей стае. Но даже самый сильный и смелый волк однажды стареет, и стая изгоняет его из своих рядов, если не убивает. Старый беззубый волк никому не нужен, его удел – смерть. И Фархад был готов к смерти.

Свой последний срок он не домотал до конца. С зоны, которую он в шутку называл своей второй родиной, его списали по состоянию здоровья. Врачи в тюремной больнице не смогли ему объяснить, почему его ноги перестали ему повиноваться? Да и чем помогут объяснения? Помогали только костыли.

Фархад знал, что люди – существа корыстные и ненадежные, в любой момент могут подставить, руководствуясь своими личными интересами, поэтому доверять можно только себе самому. Предательства собственного тела он не ожидал, тем тяжелее было с ним смириться. Ноги по непонятной причине стали как у тряпичной куклы, которая была у него в детстве: голова, ладони и стопы из розоватой пластмассы, а тело из тряпки, набитое ватой, в конечности почему-то ваты не напихали, и они болтались свободно и безвольно. Фархад, не желая мириться с внезапно свалившейся на него немощью, пытался заставлять ноги двигаться, делал специальные упражнения, но болезнь прогрессировала, не обращая никакого внимания на его усилия. Впервые в жизни он столкнулся с тем, что злость и воля не помогают. Гордый дух степного воина бился в беспомощном теле, как птица бьётся о прутья клетки, лишившись свободы.

Тюремные власти оценили ситуацию и выдали ему костыли. Бессильный калека больше не представлял угрозы для общества, а статистику своей смертью мог испортить. Вот его и освободили досрочно.

И попал Фархад на свободу, как на другую планету. Чужую планету, где не было у него ни родных, ни знакомых, и идти ему было некуда. Он прожил несколько дней на вокзале в слабой надежде тихо умереть от голода в каком-нибудь темном закутке. Но его сдали местные, вокзальные, решив, что хромой пришелец может составить им конкуренцию. А вокзальная полиция быстро отправила его в заведение под сложным названием «Отделение круглосуточного пребывания для лиц БОМЖ». Так из лица ЗК Фархад трансформировался в лицо БОМЖ.

Заведение со сложным названием оказалось обычной ночлежкой для таких же, как и он, неприкаянных, для кого в этом мире не нашлось места под солнцем, то есть под крышей. Обычный, ничем не примечательный одноэтажный дом с выкрашенными в светлые тона стенами, но с решетками на окнах (как же без них, родимых?!) и кодовым замком на входной двери. Внутри были казенная чистота и порядок.

Встретила гостя на пороге холёная дама лет 50-ти, оказавшаяся местной начальницей. Фархад слегка удивился, что такая фифа может быть заведующей ночлежкой, но вида не подал. Фифа так фифа, какая разница! Ему было наплевать на фифу, а вот в местном охраннике он тут же узнал, учуял выработанным за многие годы зоны чутьём, бывшего вертухая и привычно возненавидел, как может ненавидеть волк домашнего сторожевого пса.

Фифу звали Натальей Ивановной, но Фархаду было все равно, он не собирался ломать язык о длинное имя-отчество. Фархад молчал. Молчал, когда вертухай с какой-то пожилой тёткой, которую называл Михайловной (не начальница, можно одним отчеством обойтись!), мыли его, чистили, переодевали в чужую чистую одежду; молчал, когда в общей столовой перед ним поставили тарелку с горячей едой и большую кружку чая; молчал, наблюдая, как Михайловна стелет белые, подозрительно хрустящие простыни на койку у окна в спальне; молчал, вытягиваясь на этих простынях, похожих на саван, потому что знал, что скоро умрет. Он не собирался тратить оставшееся время на пустые разговоры.

Разговаривать с обитателями этого дома тоже не имело смысла. Одни уроды! В одной с ним спальне жили четыре урода из тех, кто предпочитает коптить небо всю свою никчемную жизнь, шарясь по подвалам или чердакам, и тихо пьянствовать изо дня в день, не утруждая себя ни работой, ни семьей. В соседней спальне обитал странный мужик, по виду настоящий профессор, возвращавшийся вечерами откуда-то в костюме-тройке и при галстуке, но оказавшийся таким же, как и все бомжом. Еще один из соседей, седовласый худой старик, оказался бывшим рабом. Фархад краем уха слышал рассказ о том, как несколько лет назад этого старика обманули риэлторы, квартиру его за бесценок купили, а самого продали в рабство цыганам, где он и мыкался года три, пока не сбежал. Парочку бывших зеков Фархад узнал сразу по особому взгляду со стальным блеском, по еле заметной отстраненности, словно они были иностранцами и говорили между собой на чужом, незнакомом остальным языке. Но и с бывшими зеками Фархад не разговаривал. Он сам уже вычеркнул себя из списка бывших зеков, и вообще из списка живущих. Фархад ждал смерти, поэтому не разговаривал ни с кем.

***

Фифа Наталья Ивановна долго донимала его глупыми вопросами типа: «Как вы собираетесь жить дальше?» или «Какие у вас планы на будущее?». И голос у нее был ласковым и проникновенным, словно она разговаривала с растерянным пятилетним мальчиком, оказавшемся без родителей в чужом городе. Фархад был невысокого мнения о женщинах вообще и их умственных способностях, но холеная внешность и наманикюренные ногти заведующей ночлежкой сбивали его с толку. Поразмышляв немного, он решил, что длинные лакированные ногти и аккуратная стрижка Натальи Ивановны являются маской, отвлекающим моментом, на самом же деле перед ним обычная глупая баба с неустроенной личной жизнью. Ведь ни один нормальный муж не пустит свою жену в гадюшник, полный всякого сброда, и не позволит ей там сидеть с утра до ночи, зарывшись в ворохе служебных бумаг.

Через несколько дней к нему подослали мальчика-юриста по имени Женя. Вообще – то его звали Евгений Александрович, но Фархад про себя назвал этого прыщавого юнца-очкарика мальчиком Женей и решил, что с ним тоже не будет разговаривать. Много чести! Знал он такой тип людей: хлипкий интеллигентик с большим самомнением, у которого душа трусливо уходит в пятки при встрече в темном переулке с парой незнакомых плечистых парней. Но мальчик Женя сказал, что поможет ему, Фархаду, бывшему зеку с 40-летним стажем, оформить пенсию… Фархад сначала решил, что ослышался, потом подумал, что в этом заведении водятся не только дураки и уроды, но и идиоты, натуральные сумасшедшие. Ему захотелось все-таки прояснить, кто перед ним, дурак или сумасшедший, и он спросил:

– Что оформить?

– Пенсию. – Не моргнув глазом, на полном серьёзе ответил Женя.

– Мальчик, я сорок лет ел казенные харчи на зоне. Какая пенсия? – Он попытался вложить в эту фразу все свое презрение, но юриста это не задело.