Мария Буркова - Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия

– Так получилось, – только и смог ответить ему растерянный противник.

– Опять глупости, – проворчал император, не шевелясь. – Просто ты – безбожник, а я – нет, вот и весь расклад.

– Возможно, – ошарашенно пробормотал Юлиан – подобное и правда не приходило ему в голову.

– Не возможно, а факт, – жёстко заметил император. – Ты надеешься только на себя, а я уже давно не могу позволить себе подобную роскошь. А теперь подумай о результате – тебе полезно. До встречи, я позову.

– Хорошо, – пробормотал Минц, с трудом понимая, что тупо слушается жестов Карин, и больше ничего. Произошедшее было слишком сильно для того, чтоб он мог делать что-либо ещё, и двери наконец захлопнулись. В холле их уже ожидал озабоченный Аттенборо, но, взглянув на парочку, он решил не задавать никаких вопросов и молча сопроводил их в авто.

Катерозе угрюмо молчала весь путь до отеля. Однако её молчание отличалось каким-то внутренним колоссальным напряжением – она была точно взведённая пружина, норовившая нацелиться, кого бы снести при распрямлении. Казалось, что её вполне устраивало пришибленное до неизвестно какой степени состояние Юлиана – никакой заботы о нём она даже не пыталась проявить, заметил про себя Аттенборо. Хмуро глядя в никуда, поглаживая постоянно край ножен с гун-то, всегда ранее весёлая и томная Карин вдруг превратилась в некий сгусток какой-то опасности – будто внутри сидела обойма шаровых молний, норовящих выскользнуть наружу и взорвать всё, что встретят на своём пути. Аттенборо понял, что боится, и решил играть в извечную невозмутимость.

В холле Карин нарушила молчание, но ничего интересного он так и не узнал:

– Пожалуйста, отведи Юлиана в номер и хорошенько накачай вискарём – я же сейчас прибуду, быстро, – вежливо попросила она и двинулась в лавку с бижу и сувенирами для туристов.

Вежливо кивнув и с грустью пожав плечами, Аттенборо взялся выполнять указание. Поэтому он не видел, а имперские соглядатаи также не поняли, что за украшение приобрела там фон Кройцер – да и ничего подозрительного в серебряном памятном женском кулоне не мог отыскать даже очень въедливый ум. Тем более, что покупку девушка спрятала под курткой, а после вполне себе логично умчалась в уборную.

Руки начали предательски трястись крупной дрожью – это мешало набрать нужный номер на блоке связи. Тихое шуршание помех казалось грохотом, секунды растянулись в пятиминутки. Наконец вызов таки прошёл сквозь неизвестное число километров, кабы не крупнее чего, и бравая мелодия с неунывающим голосом начала наигрывать знакомые до боли слова: «горе ты моё от ума, не печалься, гляди веселей». Катерозе заметила, что по лицу сами собой молча текут слёзы. «И я вернусь к тебе, со щитом, а может быть, на щите, в серебре, а может быть, в нищете…» Слёзы потекли ещё сильнее.

– Возьми, ответь, – совершенно убитым тоном почти беззвучно умоляла Карин. – Возьми, ответь, пожалуйста, не перезванивай в другой раз, я этого сейчас не вынесу. Ответь, это страшно нужно, прошу тебя.

«Начнётся и кончится война», – безжалостно продолжало наигрывать в ухо, будто издеваясь и указывая на важность слов в песне, о которых раньше не особо задумывались два человека, которые оказались гораздо более родными друг другу, чем могли представить до сегодняшнего дня. Наконец раздался щелчок – казалось, этого уже никогда не случится, и всегда бодрый голос радостно отозвался:

– Катерозе, дорогая, говори, я тебя слушаю!

Вместо приветствия у неё вырвалось рыдание. На том конце связи сориентировались очень быстро, затараторив нарочито радостно покровительственным тоном:

– Ты что, поссорилась с Юлианом? Он всегда был самым плохим моим учеником, так что это ерунда и пройдёт.

– Не-ет, – едва слышно выдавила Карин, задыхаясь от слёз. – Но он плохой ученик, даааа…

– Эге, – деловито фыркнули бог знает откуда развесёлым баритоном. – Но дело в нём, да? Он что, обидел тебя или бросил?

– Не-ет, – с тем же успехом ответила она, – скорее уж я тогда, но дело не только в этом, ыыы…

– Тэкс, – не давали опомниться и вовсе утонуть в рыданиях из неизвестного далёка, – уж не застукала ли ты его с симпатичной феззанкой или даже с девочкой из старой Империи, а?

– Да нет же, – чуток встряхнувшись от такого предположения, с трудом проговорила Катерозе, – дело в том, что он не умеет хорошо фехтовать на гун-то, вот… И припозорился при мне, аа…

В ответ раздался весёлый заговорщицкий смешок:

– А вот это для меня не новость, дорогая моя, такие клинки доверяют себя только аристократам либо простолюдинам неплебейской сущности, так что уделать его в спарринге можешь даже ты, поверь моему острому глазу. Я-то уж думал, дело дрянь, вы рассорились, а ничего хуже быть не может, а тут всего лишь неудачный поединок…

– Моо-жет, – горестно запротестовала она, размазывая слёзы локтём, – ты не спросил, кто его уделал на поединке так, что только тряпка и осталась вместо парня, ааа, догадайся, ыыыы…

– Ладно, – весело и раскатисто засмеялись в ответ, – сообщи мне, кто сей достойный муж, что разделал Юлиана, как орех? Право, меня это уже забавляет – стоило мне покинуть нашего дивного командующего, как он сразу начал тебя разочаровывать, негодник? Я ему как-нибудь уши-то надеру, чтоб не позорил меня настолько! Не можешь выиграть бой – за каким чёртом в него вступаешь тогда? Ужас и полное бескультурие, хе-хе! – привычное развесёлое стрекотание было прежним, родным, и Катерозе поняла, что не ошиблась – именно этого голоса ей до невозможности сейчас и не хватало, и он уже начал незаметно врачевать тяжёлые раны в душе, которые вздумали сегодня было начать открываться. – Ну, говори, Катерозе, не бойся, я должен знать, кто навалял Юлиану по самое не хочу, а?

– У тебя там слышать некому, а? – слабым голосом ответила Карин, тяжело вздохнув. – Короче, это самый лучший мужчина в Галактике, который когда-либо в ней появлялся, понятно? Только не вздумай ревновать даже в шутку, ясно? Понимаешь теперь, почему я реву? Но это ещё не всё…

В ответ столь многозначительно кашлянули и замолчали на несколько секунд, что она даже успела почувствовать, что ей становится лучше.

– Тэкс, – с настоящей, просто абсолютной серьёзностью отозвались наконец в неведомой дали, – ты хочешь сказать, что Юлиан посмел драться на гун-то с императором, и тот его по полу извалял? Правильно я тебя понял?

– Не конкретизируй! – горестно взвыла Карин. – Мне пришлось просить за эту бедовую башку, которую ты не научил фехтовать толком, во-от!… А потом мне предложили свадьбу при дворе, понимаешь? Ты будешь нужен. И я… я… не хочу Юлиана, по крайней мере сейча-ас!…