Дмитрий Иващенко - О Хрюнвальде и не только. Сказка для детей среднего, взрослого и пожилого возраста

Хрюнвальд был одет намного более скучно. Двубортный форменный китель сине-фиолетового оттенка, форменные же брюки, белая рубашка и чёрные ботинки на шнурках. Единственное, что хоть как-то разбавляло сие безрадостное зрелище – пуговицы на кителе. Четыре до блеска отполированных медных пуговицы с эмблемой архива, «Книга и печать».

Но вернёмся к нашим баранам, точнее к героям.

– А что не так с моей одеждой? – с некоторым изумлением возразил Хрюн. Правда вполголоса. До сей поры он не задумывался о соответствии своего внешнего вида с окружающим миром. Прямо как-то неловко стало. – Что изменить?

– Всё, молодой человек. Начнём с того, что ваш китель того же цвета, что и форма городской стражи Дхар-Дастана. Это запрещено законом. Во-вторых, Ваши пуговицы в течение получаса спровоцируют чернь проломить Вам Вашу светлую голову, а уже упомянутую городскую стражу задержать Вас, с целью выяснения личности. Чего мы всеми силами хотели бы избежать. Во всяком случае пока.

– А можно мне пойти с Барбером? Но хоть одежду выбрать, померять опять же….

– Нет. Мне нужно Вас проинструктировать. Это займёт время. Он один справится не хуже. В деревенской лавке нет особого разнообразия.

– Мне бы денег, Всевидящий! – пробасил Барбер. – Я пустой, а принцев одевать недёшево!

– На какую сумму Вы одеты, Барбер?

Здоровяк почесал затылок.

– Монет на пятьдесят.

– Фрам, принеси господину Барберу тридцать крон. Всё, ступайте. А Вы, юный Хрюнвальд, следуйте за мной. – Маг поднялся.

Хрюнвальд встал:

– Барбер, только не покупай мне коричневые штаны, как у тебя. Умоляю.

Инструктаж о том, как себя вести в каком окружении, что делать при общении со стражей, и ещё о сотне небольших, но важных мелочей, закончился через несколько часов прибытием Барбера. Выпившего и с бумажными свёртками.

Хрюн был отпущен в свою комнату, откуда до Бодеса вскоре донёсся вопль: – «Ааа, Барбер, почему они КОРИЧНЕВЫЕ???????»

Маг улыбнулся, что случалось с ним нечасто.

В юности своей, лет сто пятьдесят назад, Бальзамир был хорошим мальчиком. Да и кто из нас рождается негодяем? Все дети чудесны. Но дальнейшую их жизнь определяет ситуация, в которой им довелось родиться. Дети богатых родителей растут в совершенно других условиях, нежели дети нищих. Их не учат резать карманы на улице, их обучают совершенно другим вещам. Например управлять нищими.

Бальзамир рос если не в нищете, то в бедности. Отца у него не было, и тянула его одна мать, работавшая белошвейкой. О чём другие дети в школе не забывали ему напомнить по нескольку раз в день. Можно подумать своего отца они в лотерею вытянули, а маленький Бальзамир просто не тот билет купил. Неудачник. Немудрено, что он стал сторониться людей в целом и сверстников в частности. Ну да дело прошлое. Они все уже мертвы.

Перемены случились с ним, когда он влюбился в соседскую девушку. Самира была чудом. Она была на два года старше, черноволоса, кареглаза, прозрачна и хрупка, как фарфор. Причину её «хрупкости» Зяма (так мать звала юного Бальзамира. А больше его никто, никогда и никуда не звал.) узнал позже. Она была больна. Чахоткой. И жить ей оставалось лет пять, самое большее. Самира прогоняла его, может не хотела, чтобы он тоже заразился, может не хотела подарить парню надежду на несбыточное. А Зяма проводил всё свободное время у её забора, надеясь лишний раз увидеть её. И через какое-то время Самира сдалась. Родители отпускали её, и они подолгу сидели на берегу реки, болтая ни о чём и обо всём сразу. Они всегда смотрели закат и потом он провожал её домой, сдавая с рук на руки матушке. Он был счастлив, но……

Зяма был прагматичным уже в детстве. Он хотел получить Самиру на всю жизнь. Он не хотел, чтобы она умерла. И если лекари опускают руки, нужно обратиться к волшебникам. Волшебники могут всё. Они спасут её. В этом Зяма был уверен. И он, худенький подросток, стал искать волшебника, который сможет исцелить Самиру. Но либо найденные им маги не занимались подобным, либо вариант «бесплатно» ими не рассматривался в принципе, а Зяма неизменно получал отказ. И когда он узнал, что в Дхар-Дастан с визитом пожаловал известный шамарский волшебник Хубал, Оживляющий Мёртвых, решил добиться от него желаемого во что бы то ни стало. Или стать его учеником, выучиться, и самому вылечить ненаглядную Самиру. Конечно юный Бальзамир знал, что маги редко берут себе в ученики бедняков.

Потому что во-первых, они станут использовать магию для собственного обогащения. (И это правда.), во-вторых, магии нужно посвящать себя полностью, не отвлекаясь на зарабатывание хлеба для семьи. (Или смотри пункт первый.)

Бальзамир подкараулил Хубала у входа в таверну и вывалил ему свою проблему, мало заботясь о принятых обществом церемониях при первом знакомстве. Вполне ожидаемо маг отказал. Тогда Бальзамир предложил себя в ученики Хубалу, чтобы самому решить проблему. Маг лишь улыбнулся, глядя на скромную одежду настырного юноши.

Тогда Зяма привёл к таверне Самиру. И предложил Хубалу отказать снова, глядя ей в глаза.

Девушка была прекрасна, как увядающий цветок. И как запах от цветка, от неё исходило острое ощущение утекающих мгновений.

Хубал задумался. А потом предложил Бальзамиру сделку. Тот поступит к Хубалу на службу на десять лет. Хубал будет учить Зяму как вылечить девушку, и раз в полгода будет отпускать его на месяц в Дхар-Дастан. И в качестве доброго жеста на первые полгода он даст девушке облегчение сам. Зяма согласился, не промедлив и секунды.

Двадцать встреч. Двадцать месяцев счастья. Разделённые чёрной работой у Хубала и учением у него же. Хубал был жесток. За каждую ошибку он бил Бальзамира бамбуковой палкой с металлическими кольцами на концах. Хотя и стоит отдать должное, ошибался Бальзамир редко. Зелья выходили у него не хуже, чем у самого Хубала, да и мёртвых оживлять оказалось несложно. Одиночество тоже мало тяготило, за одним, понятным, исключением. Его злило, что Хубал учил его только тому, что было необходимо самому магу. О лечении Самиры с Хубалом вообще говорить не стоило, если конечно не соскучился по окованному бамбуку. За день до отъезда Хубал обычно давал указания, что делать с Самирой. Как правило одни и те же.

Но даже реки когда-то пересыхают, десять лет пролетели.

И как-то утром Хубал сказал :

– Ты свободен! Можешь идти на все четыре стороны.

И вышел из лаборатории. И всё. Все проводы. Даже обидно как-то, по-человечески. Хоть бы «спасибо» сказал за десять лет работы на него.

Бальзамир вернулся домой. К Самире. И дальше жизнь пошла по накатанной. Они поженились.

Самира занялась бытом, а Зяма стал зарабатывать, как умел. Но поскольку магия его была весьма специфической, клиентов было не много. Благо труд магов оплачивался очень достойно, и с трёх, четырёх заказов в год можно было, пусть и скромно, но кормить семью.