Виктория Ближевская - Спокойных дней не будет. Книга III. Время любить

Но завтра наступило в срок, и утром она тщательнее обычного укладывала непослушные волосы и подбирала помаду. Зато время обеда все никак не начиналось, и Соня гипнотизировала то наручные часы, то маленькие цифры в правом нижнем углу монитора, то темный дисплей телефона и отчаянно нервничала. Привычные шутки Кирилла казались плоскими, вопросы Анечки – глупыми, звонки коллег – навязчивыми. А когда Александр Васильевич предложил вчетвером провести время в ближайшем кафе, Соня вспылила и заявила, что все они эгоисты и должны, наконец, дать ей отдохнуть хотя бы в законный обеденный перерыв. Коллеги в недоумении переглянулись.

– Для климакса, вроде, рано, – заметил Кирилл, словно ненароком заглядывая в вырез ее блузки. – Тебе что, с утра машину поцарапали?

– Можно оставить меня в покое? – огрызнулась она, уткнувшись в свой блокнот.

– Можно. Ты предпочитаешь покой из красного дерева с латунными ручками или золотую урну?

– Я предпочитаю деловую обстановку на рабочем месте. Деловая обстановка – это когда никто не сидит у тебя на столе на пачке документов и не пятится на твою грудь.

– Соня, если ты встала не с той ноги… – начал было Александр Васильевич, но она ощерилась на всю команду, как лисица из норы.

– А если я вообще не ложилась? Мне и без вашей болтовни ни днем, ни ночью покоя нет.

– Сказала бы просто, что не хочешь обедать, – наконец обиделся Кирилл и первым отошел от стола. – Подумаешь, вегетарианка диетическая.

– Соня, когда у тебя будет время, не могла бы ты мне подсказать… – робко попросила Анечка, но фразу закончить не успела.

– После обеда. – Офис-менеджер подняла голову и на миг задумалась. – После того, как я вернусь с обеда.

– Ладно. Скажи, когда освободишься.

Анечка тоже испарилась, а Соня перевела недобрый взгляд на Александра Васильевича.

– Ну, к тебе тоже зайти, когда освобожусь?

– Нет, ко мне прямо сейчас.

Он пошел в свою часть кабинета, оставив дверь открытой. Она в раздражении бросила карандаш на стол и поплелась следом, проклиная предыдущий диалог на чем свет стоит.

– Ты что, с цепи сорвалась?

– Прости, трудный день. Можем попробовать сначала…

Директор по персоналу опустился в кресло и смотрел на нее с укоризной, как смотрит государь на зарвавшегося любимца. Соня устроилась напротив, демонстративно положив ногу на ногу, отчего ее узкая юбка поднялась выше положенного корпоративными правилами уровня.

– Вы не в баре, Софья Ильинична. И не на рынке. Поэтому не надо со мной торговаться. – Его ледяной тон заставил ее выпрямиться на стуле и одернуть подол. – Я еще вчера ждал от вас бумаги, относительно…

– Вчера я не успела, – в том ему заметила она. – Сегодня к пяти.

– А письмо в дирекцию?

– После обеда я подам его на подпись.

– А что у нас с запчастями для копира в бухгалтерии?

– Я собиралась звонить утром. Но теперь уже после трех.

– А что у нас намечено на обед?

– Извини?

– Обед. Почему одно упоминание об обеде вызывает у вас такую бурную реакцию?

– Я должна уйти с половины второго до половины третьего. – Она поерзала на стуле, ожидая, что дальнейшие расспросы прекратятся. – У меня встреча.

– Я бы за вас порадовался от души, но письмо в дирекцию необходимо составить к двум. Так что перенесите свой обед на более раннее или более позднее время.

– Я не могу, – растерялась она и подалась к нему. – Нет, это невозможно.

– Больше я вас не задерживаю. Без пяти два оно должно лежать у меня на столе.

– Саша, я, правда, не могу.

– А придется.

– Меня будут ждать.

– Позвони и отмени встречу.

– Но мне некуда позвонить. Я знаю время и место…

– Уличный рыцарь? – усмехнулся он. – Маленькие радости большой любви?

– Это тебя не касается! – отрезала она, чувствуя, что внутри все закипает от его бесцеремонности.

– Согласен. Зато меня касается твоя работа.

– Саша, я все равно уйду. Ты не понимаешь…

– Не советую. Я вкачу тебе выговор.

– Значит, будет выговор. Это меня не остановит.

– А что тебя остановит?

– Ничего. Теперь уже ничего.

– Тогда я поставлю вопрос о твоем соответствии должности.

– Но почему? Разве я плохо работаю? Не справляюсь? Я столько раз задерживалась здесь до глубокой ночи.

– Не строй из себя героиню. Мы все много работаем.

– Да, но… – Она замялась, прежде чем обратиться к тому человеку, которого целый год считала своим другом. – Ты в курсе моей ситуации. Разве у меня не может быть личной жизни?

– Разумеется, может, но не в ущерб работе.

– Ты ревнуешь? – вдруг поняла она и разозлилась ни на шутку. – Ты просто ревнуешь и злишься из-за этого? Из-за того, что я могу стать хоть чуть-чуть счастливее не с тобой?

– Меня это не касается! – Он сделал вид, что не заметил ссылку на его заинтересованность. – Личная жизнь сотрудников – их дело. Но повторю еще раз: не в ущерб работе.

– Это мой обеденный перерыв, и я имею право…

– Я тебя предупредил.

– Ты… Ты просто солдафон!

– Раньше ты так не думала.

– Раньше ты не был таким.

– И ты не была такой.

Разговор все больше походил на семейную сцену, и Соню передернуло от отвращения.

– Да, ты прав. Ты еще не все знаешь.

– И что же мне предстоит узнать?

– Что с обеда я здесь больше не работаю.

Она поднялась и пошла к дверям, твердо припечатывая тонкими, как иглы, каблуками потрепанный ковролин.

– По законодательству у меня есть право… – начал он и осекся.

Она обернулась и вернулась к столу, оперлась о него обеими руками, наклонилась так, что он увидел белоснежные кружева бюстгальтера в вырезе ее блузки и непроизвольно сглотнул слюну, как голодный при виде накрытого стола. Ее потемневшие глаза были двумя ледяными лунками, в которых плескалась ярость.

– По законодательству? Я плевать хотела на ваше законодательство. Посмотри внимательно, ты давно меня знаешь. Я принимала ухаживания начальника, я сплю с собственным братом, я не нуждаюсь в зарплате и помощи. Я могу жить так, как мне нравится. И мне плевать на государство, а государству плевать на меня, пока моя семья платит налоги. Может, ты собираешься напугать меня записью в трудовой книжке? Так я ведь могу выбросить ее в мусорное ведро и не работать больше никогда. И при этом за всю жизнь не потрачу свой счет в одном только Дойче Банке. Ну, так какое из своих начальственных прав ты собираешься реализовать?

– Вот как ты заговорила!

Он хотел откинуться в кресле и хоть чуть-чуть подумать, но она словно пригвоздила его к месту, и он не мог оторвать глаз от ее груди, одновременно представляя себе, какой соблазнительный вид открывается с другой стороны стола.

– Вот так я заговорила. И что дальше?

– Не знаю, что дальше. Но, думаю, что у тебя просто весеннее обострение. Ты не уволишься.