Вася Дикий - Хозяин

Он тоже не знал, что еще могло быть нужным женщине, поэтому не считал необходимым давать Лине больше того, что уже ей предоставил.

На хозяине были брюки и белая рубашка с расстегнутым воротом. Он давно не приходил в форме. Хозяин перестал одевать ее после одного случая, когда сильно избил свою пленницу и замарался кровью. Это было еще в самом начале их истории, и с тех пор Лина ни разу не видела на нем кителя и погон. Несмотря на многочисленные россказни о своей работе, ее покровитель никогда не говорил ничего конкретного. Возможно, это была профессиональная привычка, заставляющая скрывать детали, которые не стоит знать посторонним. Даже спустя все эти годы он все еще избегал конкретики в отношении своей личности. Лина до сих пор не знала ни его имени, ни возраста, ничего, что могло бы помочь ей отыскать хозяина, окажись она за пределами места своего заточения.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как Лина попала в рабство. Она ни разу не говорила со своим хозяином, если не считать вынужденных фраз, служивших ответами на вопросы, оставить без внимания которые можно было только ценой собственного здоровья. Хозяин пришел грустный и молча уселся на стул. Лина исподлобья наблюдала за ним, не говоря ни слова.

– Я никогда не хотел просто сделать тебе больно, – после долгого молчания произнес парень.

Девушка прислушалась, но не шелохнулась.

– Для вас все кажется нормальным… вы гуляете, трахаетесь напропалую, не задумываясь о том, что будет чувствовать тот, кому вы достанетесь… если бы я опоздал, ты бы стала такой же, как все эти швали, трясущие своими дырками, как пряниками, перед всяким отрепьем. А разве такой ты хотела бы быть, а, Лина?

– Нет, – ответила та. Она не помнила, чтобы называла ему свое имя. Но он с самого начала его знал. Вполне возможно, Лина сообщила его при знакомстве, которого совсем не помнила. Но оставалась надежда и на то, что милиционер узнал его от Маши. Могло ли это означать, что он не убил ее? Вряд ли… ведь с его взглядами на жизнь и строгими требованиями к женщинам он не стал бы мириться с такой, как она. Маша не была девственницей, и хозяину бы это вряд ли понравилось.

– Вот и я о том же! – оживился он. – Ведь ты должна понимать, что я лишь о тебе забочусь, дурочка.

Со стороны он казался вполне нормальным парнем, но уверенность и фанатизм, с которыми этот мужчина вещал совершенно абсурдные для Лины вещи, убеждали ее в том, что он невменяем. А ведь со временем именно эта уверенность и заставила девушку поверить ему. Когда человек так рьяно что-то утверждает, начинаешь задумываться, вдруг за этим стоит нечто большее, нежели просто безумие.

– Когда-нибудь ты поймешь, что я прав, – опустил голову парень. – Я лишь надеюсь, что это произойдет как можно скорее, и нам обоим не придется так сильно мучиться. Понимаешь?

– Угу, – Лина кивнула, хотя с трудом улавливала суть его слов.

– Я правда не хочу, чтобы ты страдала. Я хочу сделать тебя счастливой. Ты должна это понять. Должна. Подойди ко мне, зайка, – нежно улыбнулся хозяин, что на первых порах было довольно редким явлением.

Лина медленно подошла к стулу, уже зная, что последует дальше. Она ненавидела это, но все реже сопротивлялась, зная, что хозяин в любом случае сделает свое грязное дело вне зависимости от того, будет она сопротивляться или нет. Отличие заключалось лишь в том, что при повиновении она не оказывалась избитой.

– Я же люблю тебя, – притянул к себе Лину хозяин и усадил на колени. – Когда-нибудь ты поймешь это и тоже меня полюбишь. Вот увидишь. Скорее всего, ты меня уже любишь, просто пока не знаешь. Но я помогу тебе поскорее это понять.

Из глаз Лины потекли слезы, ее била мелкая дрожь, но она сидела в молчаливом ожидании, мысленно убеждая себя, что все это происходит не с ней. Это кто-то другой сидит на коленях у этого ненормального, который залезает кому-то совершенно другому, а вовсе не ей, под юбку и начинает хозяйничать в трусиках этой совершенно незнакомой девочки, которой Лина абсолютно не является и к которой не имеет никакого отношения.

Она продолжает безмолвно повторять себе: «это не я, это не я, не я…» – а он гладит кого-то другого по влажному от слез лицу, думая, что делает этой другой приятно.

– Тебе нравится? М? Нравится? – спрашивает он, нависая над какой-то незнакомой Лине девушкой, распластанной на полу.

Та другая девчонка кивает ему, чтобы он ее не ударил. А он верит ее лжи и ускоряет темп. Он не разрешает той несчастной закрывать глаза и отворачиваться, заставляет ее смотреть на его вспревшее тело. Он красуется перед ней, зная, как напрягаются его мускулы при каждом движении, приближающем его к завершению.

Незнакомая Лине девочка чувствует, как на ее грудь, живот и лицо опускается что-то влажное и ослизлое. Она ощущает это на губах и неимоверным усилием заставляет себя сдержать рвотный позыв. Ведь она, Лина, помнит, как хозяин злится, если ее тошнит от этого. Когда подобное случилось впервые, он пытался заставить ее вылизать все, что она из себя исторгла. Тогда Лина отказалась, за что хозяин избил ее до полусмерти.

– Сходи в душ, – сказал ей парень, удовлетворенный и довольный собой. – Только не долго.

Сам лег на ее кровать и закурил сигарету.

– Эй, ты скоро?! – крикнул он, когда ему показалось, что Лина слишком задержалась.

– Иду, – ответила та, смывая слезы.

– Не одевайся, – приказал он ей.

Лина безвольно опустилась на пол душевой, пряча голову в руках, пряча себя от того, что с ней происходило, и от того, что этот тип намеревался повторить с нею снова, как только она выйдет отсюда.

– Ляг рядом, – похлопал он по кровати.

Его нагое тело все еще блестело от пота, и Лину передернуло от мысли, что ей предстоит к нему прикоснуться. Но она повиновалась. Хозяин обнял ее и повернулся к ней лицом. Лина неподвижно лежала на спине в ожидании его последующих действий.

– Мне нравится запах твоего тела, – сказал он. Хозяин всегда заставлял Лину мыться до и после близости, если считал, что она недостаточно чистая. Но к себе он относился менее требовательно, хотя уличить его в неопрятности было сложно. Всегда чистые волосы, умыт, помыт, побрит, одежда – свежа и выглажена, если только он не приходил прямиком с работы или с огорода. Но и тогда от него не несло, как из подворотни. Это мало радовало Лину, она в любом случае не переваривала его запаха, потому что он напоминал ей о самых ужасных моментах ее крохотной жизни. – И мне нравится, когда ты такая, – он замолчал.

– Какая? – нерешительно спросила Лина, чтобы отвлечь его от поцелуев, покрывавших ее губы.

Он улыбнулся. Это было первое, что Лина произнесла по доброй воле, и что не выглядело руганью или мольбой.