Наталья Горская - Сила слова (сборник)

Настька Шобина, знаменитая школьная егоза и манерная кривляка, могла вообще в обморок упасть, дабы выразить накал переживаний по поводу кончины… этого, как его… дорогого товарища…

– Кому там сегодня мероприятие-то посвящается? – запросто могла спросить Настька, приоткрыв один глаз, когда к ней бросались завхозы, дабы она своим падением не попортила казённую мебель в актовом зале.

Мальчишки, за её тягу к позёрству и нездоровую истеричность, искажали Настькину фамилию на Жабина или даже Жопина.

О, это была «политически подкованная» девушка. Она говорила, как взрослая:

– Ах, такого толкового мужика не уберегли! – поражала эта малявка тринадцати лет своими недетскими рассуждениями, когда умер ещё Андропов, называя его «мужиком» с интонацией бывалого автослесаря из гаража. – А ведь он такие полезные реформы собирался внедрить!

Мы не знали, что там за реформы собирался внедрять Юрий Владимирович, куда и кому. Есть мысль, что этого не знают даже историки-андроповеды, вдоль и поперёк изучившие биографию таинственного председателя не менее таинственного КГБ. Настька вот знала! Ей прямо персонально сообщили: мамаша у неё работала в Райкоме Партии… буфетчицей – самый осведомлённый человек в смысле проведения государственных реформ. Настька говорила её голосом, не терпящим возражений, с интонацией «я знаю ВСЁ и лучше ВСЕХ!», даже в обычном общении, когда дело не касалось политики и решений Партии и Правительства. Глупая визгливая дура, умевшая, однако, переходить на милое воркование, когда в райкомовский буфет заваливался какой-нибудь крупный по местным меркам партийный чин.

После «траурника» с речами, обмороками и выразительными сморканиями в первом ряду всех двигали в кинотеатр смотреть какой-нибудь фильм некомедийного содержания, желательно, что-нибудь «про войнушку» или революцию – патриотическое, одним словом. Убей бог, не помню, какое кино крутили, когда умер Брежнев! Были мы тогда совсем несмышлёнышами, но, по-моему, это был какой-то документальный киноальманах, в котором молодой и красивый Леонид Ильич ездил по целине, собирал букетики из колосков хлебных злаков, вольный ветер трепал его роскошную шевелюру – красиво было снято, чёрт возьми! И мы только спустя годы, наверно, поняли, что тот насквозь больной и несчастный пожилой человек, которого часто показывали в программе «Время», где он с трудом говорил по бумажке что-то нечленораздельное, и этот полный сил красавец из киноальманаха – одно и то же лицо.

Зато хорошо помню, что в день похорон Андропова показывали «Служили два товарища». Этот фильм всем понравился настолько, что некоторые школьники не хотели уходить из зала, орали и даже плакали:

– Ещё! А Высоцкий погиб, да?! А его лошадка как же, у-у-ы! А кота Базилио не расстреляют?

– Вас сначала не затащить в кинотеатр, а теперь не выгнать! – шалела от нас школьная пионервожатая Флора Юрьевна, которой поручали водить в кино младшие классы.

Нас туда в самом деле загоняли, потому что многие не хотели идти и разбегались кто куда как тараканы ещё по дороге к кинотеатру. Он был в двух кварталах от школы, но и этого расстояния хватало, чтобы улизнуть. Зал кинотеатра не вмещал всю школу, поэтому было решено водить часть средних и старшие классы в городской Дом культуры, в котором тоже был кинотеатр. Но вскоре от этой затеи отказались, потому что туда мало какой класс добирался в полном составе. Дом культуры находился далеко от школы, надо было ехать на автобусе. Школьники запрыгивали не в тот автобус с криками «ай, мы ошиблись» и драпали кто домой, кто гулять. И это когда Генсек, понимаешь ли, умер! Было решено всех загонять в ближний кинотеатр в два приёма: сначала устраивали сеанс для младших и средних классов до «пятишишек», а после в кинозал запирали всех остальных.

Нас действительно запирали! У выходов и входов ставили дюжих десятиклассников с выражением лиц «но пасаран!»:

– Коля, гляди в оба, чтоб не одна саранча не выскочила!

– Угу.

– Если кто вылезет раньше времени, сразу за шкирку хватай и зашвыривай назад.

– Не извольте беспокоиться, зашвырнём. Взад.

Некоторых из них было можно подкупить жевательной резинкой, но если таких «коррупционеров» вычисляли, то жестоко наказывали: сажали в кинозал в качестве рядового зрителя на все два сеанса.

Лучше всего непоседливых детей увещевал физрук:

– Всего-то надо пару часов на месте посидеть и на экран поглядеть. Неужели так трудно? Это ж не норматив ГТО сдавать. Посидеть и поглазеть вот туда – да чтоб я так работал! Кто не хочет фильм смотреть, спать можете на худой конец – в темноте никто не увидит.

– Я всё увижу! – предупреждала завуч школы Маргарита Филипповна, которая в самом деле всё видела и слышала, в какой бы части кинозала не находилась, а физрук переходил на шёпот и растворялся из её поля зрения.

Сам он никогда в зале не сидел, а уходил в буфет кинотеатра «тянуть чаёк» с завхозом школы и учителем рисования – хорошая была компашка. Некоторые учителя, измученные рассаживанием своих классов, которых ещё надо было довести до кинотеатра по пьянящему свежему воздуху, сами засыпали во время сеанса. При этом пожилая учительница по домоводству так громко храпела, что перекрывала звук фильма. Короче, было весело.

Когда умер Константин Устинович, в кинотеатр обещали привезти фильм «Европейская история» с Вячеславом Тихоновым и Беатой Тышкевич в главных ролях. Ещё там снимался молодой и красивый Филатов и совсем юный Шевельков, в которого старшеклассницы были влюблены с «Клавы К.». То есть фильм ждали. Хороший фильм, кстати, по-советски добротный, на популярную в те годы тему «буржуазные нравы в бессовестной империалистической политике». В таких фильмах снималось много актёров из Прибалтики – у них очень хорошо выходила эта самая буржуазия, как её себе представляли советские идеологи. Очень симпатичная буржуазия получалась, однако.

Но так случилось, что этот фильм не привезли, что-то там не заладилось, плёнка где-то затерялась в пути, пришла другая, и никто не знал, с каким фильмом. Классы в кинозале расселись по своим рядам, вскоре погас свет и начался сеанс. Это оказался художественный фильм про Ленина, но почему-то… китайский. Никто ничего против китайского кинематографа не имел, но согласитесь, что китайцу сыграть русского, да с такой характерной внешностью, как у Владимира Ильича, не так-то просто. В какой-то степени невозможно. И дело не в актёре и степени его таланта, а просто сопряжение таких разных национальностей и даже рас чувствуется слишком уж остро.

Хорошо России – все типы внешности можно найти на её просторах. Актёры из Якутии сыграют хоть китайцев, хоть японцев с корейцами – родная мама не отличит. На роли темнокожих рабов набирали студентов советских вузов, приехавших учиться из Африки. Все привыкли к прибалтийским актёрам, играющих любых «иностранцев из капстран», стильных и самодостаточных. Так же никого не удивишь, когда американцы играют тех же русских, сурово ворочая характерно развитой нижней челюстью по причине особенностей формирования речевого аппарата англоговорящих – это так, пустяки. Зритель даже не обращает внимания, если видит фильм, где античные гречанки или римлянки щеголяют с причёсками по последней моде наших дней, солдаты Второй мировой воюют с электронными часами на запястье, а казачки начала прошлого века пугают раскрепощёнными манерами современных тинэйджеров. Главное, чтоб было понятно: кто есть кто, и что он тут делает. Но Ленин-китаец – это уж слишком!