Александр Малашкин - Форексмен

В процессе наблюдения за рынком эта теория то находила подтверждение, то теряла его. Однако Филипп знал: в этом есть смысл. Определенно, какие-то валютные пары по истечении времени повторяют движения своих «сподвижников», имеющих одинаковый базовый актив. Еще он почуял, что, применяя умелое распределение рисков, можно вести практически безрисковую торговлю. Одна эта мысль обеспечила хорошее настроение на несколько дней вперед. Казалось, до разгадок закономерностей Форекса уже можно дотянуться рукой.

К концу сентября его счет вырос до двухсот долларов. Стопроцентный прирост не мог не радовать. Сосед по комнате, Мешок, в часы особой волатильности поворачивал нос в сторону дисплея ноутбука и вместе с Филиппом следил за движением цен. Как потом установил Филипп, практически каждый торговый день можно наблюдать сильные движения по всем основным инструментам. Эти «рывки» происходят в разное время, иногда до, иногда после выхода новостей, но бывает и так, что резкое движение цен ничем не обуславливается. Нет никаких видимых факторов, а рынок вдруг начинает скакать. Потом внезапно, словно измотанный конь, успокаивается и, как минимум, сутки идет в боковом направлении.

Именно такие затяжные боковые движения начали раздражать Филиппа. Они практически не давали возможности быстро отыграть убыточные предыдущие сделки, каковые к тому времени уже начали появляться. Как только на графике образовывались «ступеньки» разрывом более чем в сутки, он немедленно находил другую валютную пару. Ступеньки хороши для больших капиталов и долгосрочных позиций, когда сделка может вариться неделю, месяц. С двумя сотнями долларов при такой стратегии ощутимо не заработаешь. Единственный вариант – жесткий скальпинг усиленным лотом. Тем более тактика быстрой торговли уже принесла сто процентов прибыли менее чем за три недели.

Вечером седьмого октября выпал первый снег, тут же превратившись в унылую кашу. Темнело, но лампы на фонарных столбах не зажигались. Филипп смотрел в окно на мокрую улицу, грязные бока машин и согнувшихся под ветром людей. Он уже почти впал в меланхолию, когда послышался звук открывания дверного замка – Мешок вернулся с вечернего променада. Шумно разувшись, друг вошел в комнату и, щелкнув выключателем, зажег свет.

– Сидишь в полумраке, смотришь на грязную осень. Знаешь, дружище, так недолго и депресняк поймать.

Не отворачиваясь от окна, Филипп поднял глаза; в отражении стекла Мешок хорошо просматривался. Однозначно, за лето в этом толстяке что-то изменилось. Изменения в движениях, в голосе. Стал серьезнее. Как уже отмечал Филипп, Михаил неуклонно «эволюционировал», но самое интересное, развитие не прекратилось, оно продолжалось и по сей день. Радостно наблюдать, как из инертного «мячика», пинаемого жизнью, получается человек. Что побудило? Может, влюбился в однокурсницу? Допустимо, но нет: сто раз бы уже проболтался. Может, загорелся мечтой? А может, просто понял: жить оболтусом больше нельзя.

– Что молчишь? Как там твой Форекс? Сегодня по радио слышал, что доллар шарахнул вверх.

– Скорее, рубль шарахнул вниз.

– Это из-за политики? Запад наваливается со своими экономическими ограничениями?

– Похоже на то. Но мне кажется, в России кому-то и без того выгоден подешевевший рубль, – ответил Филипп. – Вдобавок падает цена на нефть.

– Это связано?

– Сильнее, чем кажется. – Филипп повернулся и сморщил лицо: – Ты вроде тоже на экономическом учишься, или я чего-то не догоняю?

– Учусь, но не понимаю, зачем, – разведя руками, признался Мешок. – Чтобы потом размахивать дипломом о высшем образовании перед всякими кретинами, умоляя приткнуть хоть на какую-то должность. Ради этого я и полстраны таких же просиживаем штаны по пять лет. Мы, экономисты, еще ладно, для нас хоть какая-то вакансия всегда найдется. Циферки считать везде надо. А взять вон юристов: их как грязи, в кого ни плюнь – юрист. И шагает весть такой важный, как гусь. А ведь подавляющее большинство этих гусей, попроси их перечислить основные признаки конституционного строя в демократическом государстве, ответить не смогут. Даже одного не припомнят. Остальные, те, кто хоть чуть-чуть что-то знает, сперва подумают, лишь потом нетвердо ответят. Вот такая наша сегодняшняя гуманитария. С техниками чуть лучше, их профессия обязывает, но, в целом, картина та же.

– Ух, вскипятился! Сегодня что, один из преподавателей снова не в настроении?

Мешок отмахнулся, сказав холодно:

– А что, я не прав?

– Прав, – согласился Филипп. – Ты тоже знаешь мое отношение к системе современного образования. Наши мнения на этот счет во многом совпадают. Я учусь ради корочек, отдаю себе в этом отчет и не стыжусь. Но мне легче: процесс обучения меня затягивает, а экономическая тематика близка. Хотя, будь моя воля, пять лет жизни я бы на это не тратил. Максимум два. Что поделать, мы вроде как должны пройти основные рубежи, установленные социумом.

– Ничего не поделаешь. Да и хрен с того, я жрать хочу, – сказал Мешок и направился к холодильнику.

Филипп уселся за стол и вывел ноутбук из спящего режима. На черном фоне терминала изгибалась зеленая змея графика.

– Кстати, как успехи в торговле? – послышался сквозь шум электрочайника чавкающий голос Мешка.

– Пока есть куда стремиться. Сегодня вел четыре сделки одновременно.

– Ничего себе! Счет растет?

– Недавно взял убыток по двум вчерашним сделкам, каждая почти по двадцать долларов. Если бы не они, на счету было бы три сотни.

– А сейчас незафиксированный результат есть?

– Две позиции по десять со знаком плюс. Однако сегодня пятница, рынок закрывается через несколько часов. Я не успею подняться до трех сотен, хотя на этой неделе хотелось.

– Ты и так в плюсе более чем на сто процентов. Это же круто!

– Правда? – машинально спросил Филипп.

– Таких процентов ни один банк не предоставит. Если только за десять лет. Бесспорно, круто!

– Зато банк так не рискует. У меня нагрузка на депозит зашкаливает, а по всей технологии успешной торговли это никуда не годится. По крайней мере, вопрос времени, когда мой счет будет сожран.

– Тогда зачем так рискуешь?

– Обкатываю разные варианты. Следующую неделю буду осторожнее, вдвое снижу объем. А потом еще вдвое – и так, пока не найду для себя комфортную ставку.

Мешок налил себе чаю и завернул сосиску в лаваш. С этим джентельменским набором он встал за спиной Филиппа и уставился на дисплей.

– Не чавкай, – потребовал Филипп. Мешок затих, но через несколько секунд шумное, правда, чуть более сдержанное движение челюстей продолжилось.

– Круто, – пробурчал он с набитым ртом. – Сто пятьдесят баксов чистой прибыли. В рублях чё получается?