Алексей Щуров - Дом пятидесяти двух карт. Мир Корпорации

Мадам Дисгайз все же испугала гостью. Она возникла у Клер за спиной и положила ей на плечо свою руку в надушенной перчатке.

– Ты совсем не изменилась, сестра, – тихо прошелестела модистка. – Все так же экстравагантна в желании выделиться из толпы. Одобряю. Толпа – ничто, а такие, как мы – вот кому нужно ею управлять. Впрочем, что послужило целью твоего прихода?

– Костюм, – чуть слышно пропищала Клер. – С каких пор ты – театральная костюмерша?

Маска прошелестела в ответ смехом.

– Во-первых, не путай понятия костюмер и художник по костюмам, Клер Крысиная Башка, – произнесла она, занимая ближайшее кресло. – Вряд ли ты отличалась от меня умом. Во-вторых, не забывай, что ты тоже работаешь на Корпорацию, – так что подчиняйся правилам. В этом месте командую я. Да, милочка, хоть ты и старше, хочу тебе кое-что сказать. Недавно – буквально, на днях, – я узнала все. Икол Лауфейсон заезжал ко мне. Имя ничего не говорит?

На крысиной физиономии Клер недоумение застыло, подобно маске. Другая же маска, более дорогая, спокойно созерцала процесс.

– Лауфейсон спонсирует эту вашу новую «Тоску». И все его пожелания, касаемо постановки, – все равно, что приказ. Так что Малефисент явно проигрывает в карты, можешь ей так и передать, сестра. Кстати, Клер, ты не забыла кое-что прихватить. Скажем, пузырек с кислотой?

Последовавшее хихиканье вывело Клер из себя. Она совсем забыла, зачем приехала, и чтобы хоть как-нибудь отплатить модистке, она вскочила с места и сорвала с сестры маску. В ответ раздался смех совершенно иного рода – металлический скрежет исходил из горла мадам Дисгайз. И вот теперь она возвышалась над поверженной крысой, готовясь нанести последний удар.

– Да, сестренка, – модистка скрипела изо всех сил – Это я. Ты не забыла, как подмешала в мой крем много-много кислоты? Смотри на мое лицо. Хотя… Я ведь не случайно взяла себе псевдоним Дисгайз. На мне сейчас золотое личико китаянки, а хочешь – будет африканка из черного дерева?

Медленно, словно находясь под воздействием наркотика, мадам Дисгайз поднесла руки к блестящей маске с узкими прорезями для глаз – и резко сорвала это подобие лица, открывая расширенным от ужаса зрачкам Клер узкую резную маску африканского идола… маска за маской, лицо за лицом, образ за образом – казалось, мадам Дисгайз была многоликой и в то же время, у нее не было никакого лица…

Клер, наконец, едва выдавила:

– Ты не человек…

– ТЫ ТОЖЕ, – проскрипела в ответ модистка. – У НАС ОБЕИХ КОНТРАКТЫ С КОРПОРАЦИЕЙ, только я об этом знаю и живу, а ты – не живешь и не знаешь. Забирай костюм и уходи. Иначе ты увидишь, на что я способна.

Клер судорожно подхватила костюм и поползла к выходу. Напоследок она оглянулась и увидела, как ворох масок разлетается по комнате и как каждая маска начинает буравить незваную гостью пустыми глазницами…

…Ну вот, наконец, последняя ступенька звук открывающейся двери – и слепящий свет после полутьмы салона…

– Мама, мама, эта тетя – большая крыса? – раздался детский голос.

Клер медленно плелась к выходу из центра, словно сомнамбула. Добравшись до паркинга, она пробормотала, что ей нужно в оперу.

Как раз там обнаружилось, что костюм пропал. Скорее всего, Клер посеяла его в торговом центре. Прима облегченно вздохнула. Что ж, она будет исполнять партию Тоски в своей одежде. По крайней мере, внешние приличия будут соблюдены. Впрочем, неприличности этого дня еще не начинались…

…На подходе к гримерке Клер услышала шум и лязг, как будто громыхали огромными кастрюлями Еще пару шагов вперед – и из распахнутых дверей гримерки пахнуло тухлятиной.

Не успела Клер войти, как в нее полетела алюминиевая кастрюля, едва не ударив по голове. Но это было еще не самое страшное – запах подгнившего мяса перемешался с чадом, будто в комнате наскоро установили печь. Стук ножей по разделочным доскам окончательно вывел Клер из себя.

– Что здесь происходит? – завизжала она.

– Новый костюм для фру и эвакуация кухни, – раздалось в ответ.

Гвалт стоял такой, что не возможно было определить, кому принадлежит голос.

– В моей гримерной… Что происходит? – Клер кричала изо всех сил, но потом закашлялась.

Затем, немного придя в себя, она кинулась на ближайшего обвальщика с кулаками, но ее удары были все равно, что укус назойливой мухи.

– Отойдите, фру, а то покалечитесь, – прогремело у нее над ухом.

Клер ничего не оставалось, как покинуть оскверненную гримерку. Она оперлась об стену, не понимая до конца, что происходит. Казалось, ее мир рухнул в одно мгновение, и вместо него появилась бездна.

Дверь вскоре распахнулась, и из комнаты выкатили вешалку с новым нарядом для Тоски. Платье точь-в-точь копировало костюм той эпохи, но что-то очень смущало Клер – странный цвет: такого не было ни у одной ткани. Клер подошла ближе и не смогла сдержать отвращения: от костюма несло гнилым смрадом, а ткань, из которой он был сшит, при прикосновении выделяла влагу. Радовало только одно: это выглядело приличнее того, что ей предложили в первый раз.

И, тем не менее, Клер заверещала на весь коридор так громко, что не ее визг сбежались люди из других помещений:

– С великими не спорят!!!!! Это издевательство над классикой!!!!!

В ответ актеры и обслуживающий персонал только качали головами, а Клер, забившись в истерике, подбегала к каждому из них. Жалкое было зрелище, когда из крысообразного лица вырывались человеческие слова, кое-то даже начала хихикать. Наконец, ее взяли под руки и увели обратно, в гримерку, пахнущую сырым мясом.

Пока Клер приводили в чувство – а сделать это было трудно из-за запаха гнилого мяса и шума в гримерке – два часа до начала «New Tosca» промчались, как не бывало.

Клер еле открыла глаза. Кухня и не думала сворачиваться. Из-за жары и пара к зеркалу было не подойти – так что прима не видела, что с ней сотворили гримеры. Только две вещи ощущала Клер: скользкое мокрое платье и головокружение, от которого не помогало ни одно лекарство. Под руки ее вывели по коридорам и лестницам, захламленным так, что можно было за секунду несколько раз переломать все кости.

Наконец, после получаса ходьбы спортивным маршем, раздалась музыка Пуччини – но какая! Фальшивые ноты и диссонансы выли, скрипели, визжали, грозя оглушить не только слушателей, но находящихся за кулисами, ибо динамики развесили по всему периметру сцены и зрительного зала, не забыв даже вип-места и ложи.

Неизвестно, в какой последовательности исполнялись партии, но корда Клер вытолкнули на платформу без перил, она едва не свалилась с нее. Через секунду платформа поехала навстречу чавкающему и безразличному залу, столкнув мимоходом статую Мари. Только тогда постамент замер. Все прожектора устремились прямо на Клер, а непонятно откуда выскочивший кордебалет бойко начал отплясывать канкан под жуткую какофонию экспериментального прочтения партитуры Пуччини.