Ирина Атнаева - Календарь с картинками. Повесть о русской Америке

Вечером Анна с нетерением ждала мужа, чтобы с ним поделиться своими страхами. Она опять очутилась в безвыходной ситуации, хорошо, хоть теперь она не была совсем одна перед очередными проблемами – у нее был рядом муж – ее опора и защита. Она верила, что он сумеет найти выход – даже если выхода не будет.

Но Ники опередил ее страхи. Он уже совсем измучился от болей, а сегодняшняя немощь явно свидетельствовала о том, что притворяться дальше нет никакого смысла – ему явно нужна медицинская помощь. Поэтому он с трудом дождался прихода Галины и стал кричать, чтобы она немедленно зашла к нему. Спустя час у Анны зазвенел телефон, звонила Галина (кто еще!): она рассказала Анне, что Ники «что-то приболел» и хочет показаться доктору. Ей кажется, что у него просто «плохой день», но если он просит, то она завтра будет звонить его доктору.

«Плохой день» обернулся большими переменами для всех, – такой ужасной развязки никто не ожидал, меньше всех сам Ники. После обследований оказалось, что метастазы у него уже задели печень и почки – отсюда и сильные боли. Доктор сказал – оказывается, в Америке от больных не скрывают, что жить Ники осталось несколько месяцев и ему отныне нужен профессиональный уход. Предложил лечь в хоспис, но Ники вдруг заупрямился и заявил, что умирать будет дома. Из всех ужасных новостей именно слова о хосписе вызвали в нем панический страх и неприятие. Доктор не стал настаивать, миролюбиво согласился, что «дома и стены помогают», и он, безусловно, понимает Ники, и они постараются устроить так, чтобы дома он чувствовал себя по мере возможности, комфортно.

Все это Анна узнала позже, от Галины.

Пока Ники был у доктора, Анна решила немножко убраться у него в комнате. Она вытерла пыль, проветрила комнату, и уже собралась подмести пол, как увидела рядом с кроватью большую кастрюлю с грязной водой. Ее чуть не вырвало от отвращения – она поняла, что Галина перед походом к врачу мыла ноги Ники в этой кастрюле – обычной кастрюле, в которой Анна варила борщи, – видимо, взяла первую попавшуюся. Пришлось, превознемогая брезгливость, вылить вонючую воду и выбросить кастрюлю в мусорный бак. Впрочем, где гарантия, что и остальная посуда использовалась только по назначению? Брезгливые картинки так и лезли в голову, но Анна, наученная опытом, не позволила себе думать о странностях Митрохиных в связи с очередным сюрпризом, быстренько подмела комнату, вымыла липкие тумбочку и столик, принесла салфетки, взяла Библию и пошла с ней на кухню. Там она открыла Новый Завет и стала с интересом читать удивительные вещи.

Дома в России они тоже обзавелись Библией несколько лет назад, – стало модно и относительно доступно, но Анна так и не открыла ее, как-то руки не дошли: все казалось, что для чтения такой книги нужен специальный настрой, а так, между делом, в суете, лучше не стоит. Но суета житейская не прекращалась, и великая книга осталась нераскрытой. И сейчас Анна с удивлением читала совсем простые по форме притчи и удивлялась их удивительно глубокой и доступной морали.

Она успела прочитать все Евангелие от Матвея, когда услышала, что открылась входная дверь – как обычно, залаял Декси (на этот раз от радости) – значит, вернулись Митрохины. Ники прошел сразу в свою комнату, а Галина заглянула в кухню, сказала Анне, что они были у доктора, и она позвонит Анне позже и раскажет обо всем, а сейчас она очень устала и ей нужно прилечь (понимай – заказать delivery). Анна поставила разогревать обед, заглянула к Ники, но тот уже спал, измучившись непосильно тяжелым для него днем.

Совсем скоро послышался знакомый стук в дверь, Галина закричала обычное «cоme in», опять залаял Декси, уже злобно, – уклады не меняются – это опять принесли для Галины традиционный продуктово – винный набор. Анна поспешила уйти к себе наверх, чтобы не сталкиваться со смущенной хозяйкой дома.

Они успели только пообедать с Соней, как затрезвонил телефон, Галина – уже «отдохнувшая», начала свое обычное: «Ну как вы..», и не слушая ответа Анны рассказала обо всем, что произошло у доктора, и какие теперь грядут для всех «нас» изменения. Во – первых, Ники от болей прописали морфин, и нужно им с Анной следить, чтобы больной не потреблял его бесконтрольно, давать ему только допустимую дозу. Во-вторых, раз в неделю будет приезжатъ nurse и осматривать его. В-третьих, каждый день будет приезжать специально обученный человек (Анна не запомнила, как он называется) и будет мыть Ники. На фоне шокирующих известий, последняя новость невольно обрадовала Анну: она вздохнула облегченно – слава Богу, ей не придется убирать за Ники. И мысли тут же переключились на Ники: в голове не укладывалось, как он, пусть больной и немощный – уже обречен на скорое небытие. А как же его разум, его своеобразные философские размышления, его привычки и раздражение на мир, куда это уйдет? Странно и страшно. Анна продолжала слушать Галину, поражаясь ее хладнокровию, совсем забыв, что та уже достаточно пьяна. Как ни странно, но деловитый тон собеседницы помог Анне справиться с первым шоком, скоро ее мысли повернулись в практическую плоскость: по крайней мере у Ники появится провессиональный уход, он избавится от невыносимой боли и наконец-то будет в чистоте.

Галина добавила, что завтра для Ники привезут специальную кровать и (тут она замялась), – может ли Анна немножко подмести в комнате: «А то, сами знаете, что он нехорошо себя чувствует, не может убирать за собой и там не очень чисто». Анна уже привыкла к таким обтекаемо-странным оборотам в речи Галины, она знала, что Галина начинает так уклончиво говорить, когда ей неловко. Анне самой стало неловко и она поспешно согласилась «немножко навести порядок» у Ники, тем более, что она уже сегодня прибиралась в его комнате.

На удивление Анны, изменения случились уже на следующий день: с утра начались звонки: от поставщиков новой кровати, из агенства по обслуге больного и от nurse. Пришлось Анне принимать все звонки и как-то обьясняться. В результате кровать привезли и разместили в центре комнаты, застелили чистым бельем, Ники помыли, установили ему катетер, обьяснили Анне, как управлять кроватью, какие давать таблетки и в каком количестве. Ники уже был под действием наркотика, поэтому безразлично относился ко всем изменениям, видимо, отдыхая от изнурительной боли.

Дождливый март перешел незаметно в апрель, и тут «почтовый психоз» вступил в стадию паники: обманывать себя дальше становилось невозможным, пришлось согласиться с фактом, что разрешение на работу уже не придет. Такого случая не было ни с кем из знакомых. Андрей был готов делать любую работу, но без заветной карточки никто его не мог нанять: иногда соотечественники давали кое-какую работу за cash, в обход закона, но и они боялись нарваться на неприятности.