Ирина Атнаева - Календарь с картинками. Повесть о русской Америке

Анна растерянно взяла у нее старую потрепанную коробочку, и тут вспомнила, что она тоже привезла с собой несколько пачек антибиотиков, на случай, если у Сони начнутся приступы астмы. Но Соня с их переездом в Калифорнию ни разу не закашляла, и Анна за кучей навалившихся проблем даже забыла и о ее болезни, и о своей постоянной тревоге за ее здоровье.

Она обрадованно побежала в другую комнату и стала рыться в ящичках, ища заветные коробочки. Скоро они с Лизой, как две умелые медсестры, накормили больного антибиотиками, красивыми пилюльками, витаминами, намазали горло мазью, напоили травяным чаем и, немножко успокоенные, пошли к Соне в комнату, чтобы самим попить чаю.

Лиза скоро уехала; наказала держать ее в курсе, а они с Борисом тем временем узнают, где у них ближайшее Emergency, и если – не дай Бог, Андрею не станет лучше, они отвезут его туда. Анна была бесконечно благодарна Лизе за отзывчивость и за реальную помощь. Удивительно, но после ее отьезда Анна почти успокоилась, где-то внутри появилась уверенность, что Андрей выздоровеет. Откуда и почему иногда в ней возникали подобные прозрения, она не знала и никому об этом не говорила, но уже не раз убеждалась, что едва ловимые предвидения всегда сбываются.

И действительно, предчувствие не обмануло: на следующий день температура у Андрея спала, а еще через два дня он уже вылез из кровати, и постепенно стал превращаться в человека, – пока еще слабого, худого и печального, но, как пишется в романах: «Было ясно, что смертельная опасность миновала..» Он почти все время проводил с Соней: играл в ее бесконечные игры, рисовал вместе с ней и для нее, читал ее любимых Чуковского и Хармса. За это время Соня и он очень сблизились, стали друзьями «не разлей вода», так, что Анна даже немножко заревновала Соню. Конечно, Андрей всегда любил и гордился милой и смышленной дочкой, но за полгода разлуки они успели отвыкнуть друг от друга, и Андрей продолжал относиться к дочке как к той, прежней – маленькой, доверчивой, нуждающейся в защите от внешнего грозного мира. Только сейчас он увидел, насколько она стала умнее, наблюдательнее, и как из милого смешного ребенка вылупляется новый человек со своим особенным характером.

Так получилось, что из-за болезни – как будто специально кто подстроил, Анина обида растаяла в тревогах и стала казаться давно пережитым недоразумением. Их супружеские отношения еще оставались напряженными, но Анне уже нелегко и неестественно было продолжать играть роль обиженной, прошлое закономерно оставалось в прошлом. Любовь и жалость к больному и перестрадавшему – во всех отношениях, мужу победили в ней обиду и злость, – без сомнения, их маленькая семья выжила, несмотря на пережитую трагедию.

Но, как выяснилось, история с изменой еще не закончилась и напомнила о себе неожиданным заключительным поворотом, – Анна нашла в почтовом ящике письмо от Лорен, адресованное ей. Она открыла конверт, взяла словарь и перевела написанное. В письме Лорен извинялась за случившееся, просила у нее прощения, писала, что ей нравится Анна, и она хотела бы, чтобы они продолжали дружбу. Это было «письмо из прошлого», из того ушедшего времени, которое Анна уже задвинула в потайной кармашек памяти. Было неприятно ворошить и вспоминать, даже больше – было ненужно. Анна опустила письмо в мусорную корзинку, и вместе с письмом Лорен навсегда ушла из ее жизни…

Так, в тревогах и проблемах прошел их первый Cristmas в Америке, запомнившийся необычным спокойствием на улицах и на дорогах, еще и тем, что впервые за все время магазины были закрыты, и они даже не смогли купить Соне мороженое.

Новый год встречали у Ларинцевых. Лиза очень гордилась своей первой американской елкой, и надо отдать ей должное – она действительно сумела красиво ее украсить на небольшие деньги; под елкой лежали для всех маленькие подарочки, на столе стояло шампанское и оливье под водочку (что еще милее для российского человека в праздник), ну и прочие деликатесы из русского магазина.

Но, несмотря на все старания Лизы, праздник получился скучный. Андрей все еще не оправился после болезни, поэтому водку не пил, вдобавок, его задело, что друзья так примитивно слетничали о нем; Борис и Толя сами понимали, что поступили не совсем порядочно, потому вели себя предупредительно вежливо, как провинившиеся мальчики; вдобавок, Толя совсем раскис из-за того, что его жене опять не дали визу, и шансов на ее приезд почти не оставалось. Анна чувствовала напряжение между всеми и тактично держалась в стороне. Лиза старалась за всех и, как обычно, дорвавшись до безмолвной аудитории, несла так много глупостей, что даже благодушно настроенный Борис не выдержал, прервав ее на полуслове и сказал ей, что у него уже в голове звенит от ее непрерывных речей. Лиза на его слова демонстративно замолчала, и так, в тишине и задумчивости они встретили 1993 год. По российской традиции, которая отводит празднованию Нового года почти мистическое значение, Анна загадала желание – чтобы Андрей нашел работу и они съехали бы от Митрохиных.

Скучный дождливый январь, при всей своей монотонности принес очередные тревоги. По всем правилам, где-то в середине января им должно было прийти разрешение на работу. Но январь подходил к концу, а заветных карточек все не было. Даже с учетом неповоротливости и бестолковости эмиграционных служб сроки уже превышали допустимые. Они убеждали себя, что попали под праздники, – в декабре, как им обьяснили, деловая жизнь в стране замедляется, а там – пока раскачаются, тоже время возьмет. Особенно страдал Андрей, он весь месяц сидел дома, даже работы «под столом» не было из-за дождей, и вынужденное безделье на фоне недавних неприятных событий вгоняло его в тоскливое оцепенение, он храбрился и пытался рисовать, но чаще просто тупо смотрел в окно.

Вдобавок, им вдруг пришел огромный счет за телефон: на праздники они позвонили родителям с поздравлениями и проговорили дольше обычного. Денег не было, пришлось занять у Толи двести долларов, с открытым сроком отдачи. По вечерам все чаще они оставались дома из-за непогоды и безденежья – Галине на радость. Замечая, как мучается муж, Анна старалась подбодрить Андрея, хотя у самой на душе было муторно и тревожно. Главное, – у нее опять возникло в уголке сознания предвидение, что карточки не придут вообще, что в их случае произошел какой-то сбой: то ли INS не получила их бумаги, то ли долгожданный конверт случайно затерялся в пути, то ли еще по какой причине. С каждым днем Анна утверждалась в своем знании все больше. Она даже придумала под свое мистическое предчувствие логичное объяснение – из-за всей истории с Лорен не могло быть для их дела счастливого пути.