Ирина Атнаева - Календарь с картинками. Повесть о русской Америке

Уже на следующий день они со Светой и девочками ехали к Оксане – так, оказывается, звали подругу. Когда подъезжали к их дому, Анна услышала восторженный голос Сони: – Мама, смотри там церковь, как в Москве. И действительно, совсем недалеко, в соседнем блоке, на углу перекрестка возвышалась над всеми домами большая Русская церковь, с золотыми луковицами-куполами. Анна даже ахнула от удивления, а Света сказала: – Да это же главная русская церковь на всем побережье, ты что, не знала? И добавила потеплевшим голосом: – А мы тут рядом прожили целый год, и я частенько туда заходила одна и с Юлей. Сейчас далековато, но на большие праздники я все равно заезжаю. Можешь присоединяться, если есть желание. Тут опять встряла Соня: – Мама, давай присоединяться, у нас есть желание. Видимо, у нее вид церкви связался с собирательной памятью о Москве и Коломне. Анна и сама почувствовала укол грусти в сердце – может, это и есть ностальгия? Да нет, скорее всего просто светлая память о хорошем…

Анна пообещала Соне, что они обязательно съездят в церковь вместе со Светой и Юлей. Девочки обрадовались и на радостях принялись дурачиться и изображать поповское служение, пришлось их даже одергивать.

Гуськом поднялись на третий этаж, зашли в дверь напротив лестницы и очутились в маленькой прихожей. Навстречу им выбежали два мальчика, очень похожих друг на друга. Света подняла их на руки и поцеловала каждого, а потом уже Юля по хозяйски схватила их в охапку, и они, визжа от радости, повисли на ней, так, что тоненькая Юля не удержалась на ногах, и они все трое свалились на пол. Соня смотрела немножко осуждающе, похоже, она ревновала подругу. Но Юля быстро высвободилась от малышей, для нее это было скорее представление напоказ, чтобы все увидели, какая она тут своя в этом доме.

Им навстречу поднялась средних лет женщина. С первого взгляда бросалось в глаза ее недавность в этой стране и даже еще что-то забытое и саднящее: она была того стандартного российского покроя – невысокая, с короткой шеей, с большим низким бюстом, сливающимся в талии с животом, вся крепко сбитая, как пенек, с круглой головой в светлых кудряшках. Она тут же радостно запричитала – так и должна была повести по всем правилам типажная тетушка – та, из памяти о глубинной России. Вернее, в данном случае – из глубинной Украины – с мягким «гх», что для Анны звучало непривычно, почти пародийно. Звали ее тетей Машей – как же еще? Анна представилась, и тетя Маша тут же по-родственному переименовала ее в Аннушку, для каждого у нее оказался припасен вариант уменьшительного имени. Она так откровенно и бесхитростно радовалась приходу гостей, что несколько раз повторила, как она рада видеть их всех и особенно Светочку: «ведь они такие были с Оксаночкой подружки в школе, и вот, сейчас, тоже не бросили друг дружку в беде».

Света раньше не рассказывала об Оксане, так – переехала из Нью-Йорка, жила у подруги – и все. Оказалось, из слов тети Маши, что Оксана и ее муж выиграли green card и вместе с мальчиками погодками, (младший был еще «гхрудной») приехали в Калифорнию. Но, совсем скоро муж Оксаны загрустил, запил и решил, что лучше его Киева ничего нет и вернулся на родину. Оксана осталась совсем одна – еще одна трагедия – но тут ее выручила Светочка, она в это время совсем решилась уйти из «той семейки». Оксаночка предложила им с Юлей поселиться у нее – вместе растить детей и помогать «другх дружке» становиться на ноги… Светочку Бог не оставил – встретила хорошего человека. А она сама совсем извелась там, в Украине, без дочки и внуков, решилась – все продала и приехала, чтобы жить с дочкой, смотреть за «бандитами»… Неизвестно, хотелось ли Свете таких подробных рассказов о своей жизни, но тетя Маша не умолкала (наверное, соскучилась по общению), и стала выкладывать Анне всю информацию о их жизни в Киеве, о своем уже бывшем зяте, о Свете и ее муже – тоже уже бывшем. Время от времени она прерывала свой рассказ и начинала причитать: «Ну, надо же как все случилось, ладно наш Сергей всегда был непутевый, все с дружками „соображал“, но Паша какой был положительный, все о Светочке заботился, все в дом нес, и сам такой серьезный, образованный… Ну, что с них возьмешь – нация ведь такая…»

На обратном пути Анна не выдержала и сказала: – Да, что-то у вас действительно антисемитизмом попахивает. Света рассмеялась: – Ты, что – о тете Маше – антисемитизм? Да ты просто не жила на Украине, там у всех теть Маш на генетическом уровне нелюбовь к абстрактным жидам и москалям. Но в жизни они вполне дружелюбно сосуществуют с теми и другими. Она и моего эксмужа и его родителей уважала, и к тебе хорошо отнеслась, хоть ты и москвичка.

– Так почему она сказала о твоем бывшем – нация такая?

– Потому что он меня, по ее соображению, обидел. Тут и связалось с нацией. У нее все проще, чем ты думаешь: дочка и ее подруга – хорошие, те чужие – плохие, а там уже за определением, почему плохие – далеко не копают – все подойдет. Мы с Оксаной в одном доме жили, в школе вместе учились, потом она пошла учиться на портниху, я – в институт, пути разошлись, но все равно по-соседски общались. Из Оксаны получилась хорошая портниха, к ней многие киевские модницы несли заказы, ну, и мне она иногда шила. Даже свадебное платье. Потом открыла свое ателье по пошиву, получала хорошие деньги. Но, бес попутал: заправила, как многие документы на green gard – и из многих тысяч вдруг выиграла. Там у них целая трагедия случилась – муж ее совсем не хотел ехать, его и там все устраивало: машину недавно купили, он все свободное время в гараже, там же и «соображает» с дружками. Но Оксана как-то его уговорила, приехали – а тут никому не нужны: ни работы, ни дружков, ни языка. Оксана на Гарика стала шить, Сергей немножко таксистом поработал, но душа не лежит, тут еще дети совсем маленькие без привычных нянек. Ну и уехал назад. По словам тети Маши, там у него уже и подруга появилась.

Деньги Анна получила, три тысячи на три месяца, без процентов. Скорее всего, тетя Маша даже не понимала, что значит – под проценты. Деньги у нее пока лежали без дела, а тут – Светочка попросила – разве можно отказать… Начало хорошее. Страшно, конечно, что повесили на себя такой большой долг, но, главное, не задумываться на три месяца вперед – все устроится, если зря не паниковать.

Скоро в их аппартменте появился компьютер, чудо последнего десятилетия. Не каждая семья могла позволить себе такую покупку. Долго обсуждалось, какой купить: четыре или восемь рам, Анна не понимала, что такое «рам», но была за Андрея, когда тот убедительно говорил, что лучше сразу купить мощный компьютер, ведь покупаем на долгое время (ха, ха, что такое восемь рам сейчас…). Купили мощный, более дорогой. У мифического Жени Андрей приобрел подешевке несколько ворованных программ. Появилось ощущение, что план их заработал. Но тут Андрей неожиданно обьявил, что в архитектуру он больше не пойдет: если выпала такая возможность, то он будет учить художественные программы. У Анны от его категорического заявления сразу испортилось настроение. Она надеялась, что он, как Толя, выучит cad и найдет себе работу в архитектурной фирме. Андрей почувствовал разочарование и испуг жены, он понимал, что играет не по правилам и в виде уступки миролюбиво сказал, что возьмет у Жени и чертежную программу, будет параллельно учить все, говорят, что так даже лучше. Анне пришлось согласиться на такой вариант, в конце концов, что теперь считать и пересчитывать оставшиеся деньги – только дополнительная морока, лишняя сотня их не спасет. Женя бесплатно добавил к их покупке игру для дочки – они даже не обратили внимания на его щедрость, но, оказалось, что игра учит спеллингу – то, что потом для Сони было самым простым все школьные годы.