Василий Карасев - Пророчество Носа Дамского. Космическое и вполне земное фэнтези

– И у Маленького Карла вырезали язык? – тихо прошептал я.

Неожиданно мое сердце наполнилось тихой печалью и по щеке снова покатилась слеза. Это ведь так страшно – жизнь ради призрачной цели. Жизнь, которую тебе определили другие. Жизнь без права на выбор.

– В пять лет у него вырезали язык и отняли разум, – спокойно сказала Клара. – С тех пор у Карла взрослело только сердце. А тринадцать дней назад Одинокий Вулкан проснулся, и Тройт сдвинулся с места. Он уже вышел из этого мира, но у нас еще есть две недели, чтобы вернуть его обратно. Важно было правильно выбрать корабль. Я обратилась к гадалке и она посоветовала мне ваш. К сожалению, вы уже нашли себе груз. Что ж, один из потомков мийори – глава местного мафиозного клана. Пришлось обратиться к нему.

– И, наверное, зря, – усмехнулся я. – Нет, конечно, я доставлю вас в район пропавшего Тройта, но, честно говоря, в то, что вы мне рассказали, поверить очень трудно. Планеты не гуляют по космосу сами по себе, поверьте бывалому пилоту. А потом… если уж совсем честно… то с гадалкой вам не повезло. Это я подговорил ее называть имя моего корабля всем потенциальным клиентам. Так что…

Клара улыбнулась уголками губ и спросила:

– А кто подговорил вас?

– Не понял…

– Кто подговорил вас обратиться к гадалке?

– Да никто!

В ответ Клара лишь покачала головой и ничего не сказала.

Мы еще долго сидели за столом, вели неторопливую беседу и время от времени наполняли свои чашки ароматным чаем с лугов Тройта. А потом пошли спать…

***

Помимо меня и Симпатяги на нашем корабле есть еще один постоянный член экипажа. Его зовут Генрих, и он – лимон. Да—да, обыкновенный лимон, растущий в большой кадке. Генрих живет в маленькой столовой, где я обычно завтракаю по утрам и наблюдаю за тем, не случилось ли с нашим зеленым любимцем неприятностей за ночь. Но нет, сегодня наш лимон выглядел веселым и я бы даже сказал оживленным. Его обычно опущенные листья немного поднялись, а земля вокруг ствола была чуть влажной. Симпатяга, в отличие от меня, поить Генриха не забывал.

Осмотрев лимон, я потянулся к полке с соком, но тут же инстинктивно отдернул руку. Резкий пронзительный звук ударил по барабанным перепонкам, и я инстинктивно зажал ладонями уши. Казалось, на меня обрушились все самые неприятные звуки мира: визг кошки, которой наступили на хвост; скрежет ржавого металла по стеклу, громкий выворачивающий наизнанку шорох пенопласта… Все смешалось в единый коктейль, и эта какофония делалась все громче, грозя разодрать меня на части. Звук взлетел еще выше, в него вплелись предсмертные хрипы смертельно раненых животных и хруст ломаемых костей и… всё разом смолкло. Я облегченно выдохнул и вытер пот со лба. С Генриха облетело несколько стремительно скукожившихся листьев. Где-то вверху, на полке, с опозданием треснул стакан и внезапно разлетелся мелкими осколками, слегка поранив щеку.

– Симпатяга! – испуганно позвал я. – Симпатяга, ты меня слышишь? Что случилось?

– Всё в порядке, сэр, – раздался смущенный голос Искусственного разума.

– А что это было? На нас кто-то напал?

– Нет—нет, сэр, – успокаивающе произнес Симпатяга, – всего лишь маленькая… э… техническая неполадка. Можете не беспокоиться, она уже устранена.

Я оглянулся на Генриха, тот все еще стоял с опущенными листьями и, казалось, подрагивал.

– Так, – заявил я. – Будь добр, пожалуйста, дать подробный отчет о происшествии.

– Вы ко мне обращаетесь, сэр? – сделал попытку увильнуть от ответа Симпатяга.

– Нет, к Генриху! – взорвался я. – Он, между прочим, три… нет, четыре здоровых листа потерял! А я восемь килограмм нервных клеток!

– Сэр, вы не могли бы пройти в рубку?

Я решительно направился в рубку, обуреваемый самыми мрачными предчувствиями. Это только так говорится: маленькая неполадка. А на самом деле наверняка какая-нибудь нужная и дорогостоящая штука полетела. Около входа я столкнулся с взволнованной Кларой. Видно было, что и ее напугал этот страшный звук, руки женщины слегка подрагивали, а на плечах был лишь ночной халат – еще пару минут назад Клара безмятежно спала у себя в каюте. В рубке было тихо. На большой мягкой подушке, брошенной на пол, удобно устроился Маленький Карл с перемазанным шоколадом лицом. Увидев нас, он тихонько улыбнулся, вытащил из нагрудного кармана носовой платок и протянул Кларе. Та облегченно вздохнула и принялась вытирать морщинистую рожицу карлика.

– Что тут произошло? – потребовал я объяснений.

– Прежде всего, сэр, мэм… я приношу свои искренние извинения за причиненное неудобство, – тут же отозвался Симпатяга.

– Неудобства! – возмущенно фыркнул я. – Да лучше б на меня шагающая мельница пройдохи Бейру наступила!

– Мельницы Бейру не наступают на людей, – поправил меня Искусственный разум. – Их обучают этому еще когда чертежи делают. А мистер Бейру не пройдоха, а всеми уважаемый…

– Ты мне зубы не заговаривай! Что здесь случилось?!

– Видите ли, сэр, – тяжко вздохнул Симпатяга, – мы просто беседовали с Маленьким Карлом и…

– Как это беседовали? – не понял я. – Он же немой.

– Совершенно верно. Но на простые вопросы он может отвечать с помощью своего кларнета.

Я вопросительно посмотрел на Клару, и та кивнула головой.

– Покажи нам воду, – попросила она карлика.

Тот с готовностью потянулся за кларнетом и за несколько секунд виртуозно изобразил звонкую весеннюю капель, шум прибоя, крики чаек над морской волной и даже мелкий моросящий дождик.

– Именно так мы и беседовали, – подтвердил Симпатяга, – я просил его изобразить все более сложные вещи: радость, грусть, влюбленность… и…

– И? – настойчиво спросил я.

– И случилось непредвиденное… —выдавил из себя Симпатяга.

– Что непредвиденное? – настаивал я.

– Мне внезапно пришло в голову… Вообщем, я хотел, чтобы вы тоже это услышали и включил корабельный динамик.

– Мы услышали! – заверил я его. – Но вот что мы услышали, я добиваюсь от тебя уже битый час.

– Вообщем… ну…

– Симпатяга!

– Сэр, это было моё стихотворение, – жалобно пробормотал он, – я прочитал его Маленькому Карлу, а он изобразил на кларнете…

Несколько мгновений я стоял, не в силах выдавить ни единого звука, затем издал нечто среднее между кудахтаньем курицы и веселым хрюканьем и, наконец, упал в ближайшее кресло и громко захохотал.

Незадолго до полудня, отослав и приняв целый ворох сообщений, я устало откинулся на спинку кресла и удовлетворенно заметил:

– Ну вот… теперь мы никому и ничего не должны. Мафиозный земляк наших гостей не поскупился – хватило, чтобы рассчитаться со всеми нашими кредиторами. Хорошо-то как, а?!

Симпатяга промолчал. После утренней истории он был явно не в духе.