Василий Борисенко - Калифорнийская тайна Никсона и Громыко

По натуре Громыко тихий был, а тут как демоны в него вселились:
Зелёные злые огоньки в его глазах, отчего-то разом засветились.
На сей раз он цинично метится уже не в человека и не в людей;
А в чудо – сферу над Сун Дином, в его талисман «Маленькое солнце».
А с зала выкрики уже чудо искателей: «Ты что же делаешь, злодей?
Не смей, басурман, стрелять туда, ведь там, у чудотворца сердце?!»
Но, к сожаленью, скажем, к бунтарю слова встревоженных людей
Как будто бы так в пустое место, иль вовсе не доходят до его ушей.
И вот из его нагана, гремят уже два прицельных выстрелов всего,
Но только сам как скошенный замертво упал от злодеяния своего.

Но сразу ж рифмы, как нещадные грехи,
Сложились в ситуации такой в стишки.
Откроем мы ж тогда смятённые сердца,
Чтоб жизнь была без тлена, без конца.
Так, бренное тело, презрев и покинув,
Родной дух отошёл, оболочку отринув.
Вот пробил разлуки томительный час:
Тигель остался, а пламя огня уж угас.
Кто отлетевший тот дух потревожит?
Кто воспрепятствовать этому сможет?
Нам сразу знать то, всё пока не дано;
А в жизни бывает так, что всё решено!
Но всё же все подробности, дорогой читатель мой, уже в другой главе,
Чтоб с передышкой, несомненно, посвежей, виденья были б в голове.

Конечно, всякое лихо имеет двоякое лика, и потому – то это споро.
Но только оно ко всему не меняется в сюжете так быстро – скоро;
И оттого я остановил рассказ в предыдущей в той главе лишь тогда,
Когда лихой Громыко расстался с жизнью вроде как бы навсегда.
Напрасны оказались козни у этого министра тёмных дельцов тут.
А за злодеяние, как правило, всегда три шкуры всё равно сдерут.
И точно, когда советский дипломат из нагана в сферу стрельнул,
В ответ в него из сияющего шара сразу ж луч беззвучно саданул
На вроде молнии, праведник при этом не успел вымолвить и слова.
Удар луча попал в наган, и он превратился вмиг в кусочек сплава.
Ну, а со светилом тут, конечно, ничего каверзного не получилось,
И оно всё также в пространстве зала в лучах своих переливалось.
Все бросились на помощь к бедолаге, а Сун Дин по-своему решил:
Он тут же ловко, с магическим движеньем, заклинание проговорил;
И потому-то на своё непонятное для всех какое-то это бормотанье,
Двух призраков получил, чтобы исполнили они его бы приказанье.
Опустившись на колени перед ним, оба воскликнули, склонившись:
«О, Властелин! Священных вод! Мы по твоему приказанию явились!».
Сун Дин сперва поблагодарил духов, и по – приятельски им сказал:
«Вы уж извините, что побеспокоил вас, но я по делу лишь позвал.
Поймайте – ка душу разбойника, который в моё бессмертие стрелял:
Не хочу я, чтобы он три дня безнаказанно по земле грешной гулял.
Поймав его сразу в преисподнюю к моему побратиму сопроводите;
А когда вернётесь назад, мне тот час, срочно об этом доложите!».
Чело видные призраки поклонились на волеизъявление волшебника
И молча вмиг исчезли с вида, для поимки души этого проказника.
А в тоже время уж склонилась, тут толпа над телом нашего рвача.
Заводят все усопшему, по очереди, его сердечко, так, от толкача.
И лишь намаявшись до седьмого пота, ослабел над ним ажиотаж:
Ведь, к сожалению, бесполезны мёртвому все припарки иль массаж.
И, удивительно-то, что на теле мертвеца не было следов насилий,
Что изумило так, государевых мужей достопочтенных тут фамилий:
Хотя бы на синяк какой, или на царапинку какую-нибудь наткнуться;
А здесь ещё пришла беда: тело трупа стало потихоньку охлаждаться.
И вот уже и первая перебранка между нашими мытарями произошла.
И накаляющаяся обстановка сразу тут по другому сценарию пошла.
Но владыка храма крикнул басом: «А ну-ка, гости дорогие, тихо!»
И мигом над телом в этом зале закончилась перебранка и шумиха.
А в это время прибыли к волшебнику призрачные его слуги духи,
Которые душу Громыко доставили в преисподнюю на большие муки.

Они перед святейшим станом опустились, и сразу на коленья пали.
И не поднимая лиц от пола, они в такой смиреной позе доложили:
«О, наш кристальный и сияющий Владыка: Девяти святых истоков!
Мы уже выполнили все до малейшей точности ваше приказанье!».
В ответ праведник махнул рукой и отпустил восвояси пережитков.
А те, откланявшись ему, исчезли молча снова тут же в неведенье.
А гости, к сожалению, уж дерзко заскандалили опять между собой;
И у застолья ещё бы чуть и пошёл бы точно, страшный мордобой.
Но, безусловно, хозяин храма вновь в такой конфликт вмешался;
И в зале этом, незамедлительно, на эту свору глас его раздался:
«А ну-ка, бравые ребятки, хулиганить в божьем месте прекратите!