Сергей Е. ДИНОВ - Выползина. Портал 55. Дневники 90-х. Роман

Проводница Светик достала спецключ, хотя дверь купе было приоткрыто, принялась нервно тыкать им в замочное отверствие. Рыжий бригадир Леха Петрович потянул волосатую руку к ручке двери, но Федор его удержал.

– Не открывайте! Там чем-то воняет резким! Какой-то отравой. Надо вытяжную вентиляцию включить. Или у вас только приточная?

На сложные вопросы пассажира бригадир поезда неопределенно дернул плечами и повелительно кивнул своей подчиненной. Проводница Светик убежала в служебное купе включать вентиляцию.

Через некоторое время рыжий Леха-бригадир не выдержал стояния в бездействии и решительно откатил дверь купе.

Федор на всякий случай отступил подальше, но вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же там случилось в купе под номером «VI».

Саркофаг купе, мигающий о пробегающих станционных огней, проявился в синем призрачном свете дежурного освещения скомканными простынями и темным горбами по обе стороны от мирного столика с яркими пакетиками дорожной снеди. Из-под одной простыни торчало колено в сине-лиловом кальсоне. Из-под другого – безжизненно свешивалась и моталась в такт движению поезда пухлая женская рука с перстнями и кольцами на толстых пальцах.

Зажгли общее освещение в вагоне и купе. Федора болезненно ярко полоснуло светом по глазам, будто вспышкой электросварки. После дикого вопля проводницы и хриплого ругательства бригадира, ему стало плохо от жуткого вида желтой пены на синюшных губах несчастного толстяка, что лежал неподвижно со стеклянными выпученными глазами. Федор развернулся в сторону коридорных окон и отвалился лбом к прохладному пластику, под которым пряталось расписание движения поезда. Заскрежетали, зашипели милицейские рации, уточняя причину истерических воплей наряда.

Через полчаса Федора уже расспрашивал в купе юный прыщавый лейтенантик в помятой форме и быстро чирикал по бумажке шариковой ручкой, записывал его медлительные и невразумительные ответы.

– …д-двое, в темном, лиц не разглядел… Часа в четыре ночи… – мямлил Федор. – В-вышел за кипятком и заметил… Потом следы…

– Двое, свидетель? Вы точно разглядели? Може, было три али один? Точно было двое? – переспрашивал лейтенантик.

– Двое, – тупо повторил Федор, и сознание будто прояснилось, вспомнились до мелочей темные фигуры у дверей купе номер «шесть». – Один был в натянутой по уши лыжной шапочке, другой – коротко стриженый. Под Керенского 20 20 Керенский Александр Федорович (1881—1970гг.) – российский государственный и политический деятель, министр, председатель Временного правительства (1917 г.). …

– Под кого?! – удивился лейтенантик.

– Не важно, – пробурчал Федор.

– Сами ж говорили: было темно… Мелькали огни… Как же вы рассмотрели стрижку издалека?!

– Зрение от страха обострилось… А сейчас будто сознание прояснилось… – признался Федор. – Будто при вспышке фотоаппарата. Вот и запомнил.

Как свидетель расписался под протоколом, забрал со столика свой смешной, для данных обстоятельств, читательский билет. Как только назойливый и нудный лейтенантик удалился, оставил его в покое, выскочив в коридор на командный призыв начальства, Федор с изумлением огляделся. Следов присутствия попутчицы в купе не обнаружил. Вместе с брюнеткой исчезла его дорожная сумка, пухлый от сложенной теплой куртки и плаща клеенчатый баул и его джинсовая верхняя куртка. На дворе – октябрь, совсем не тепло. Петербург завесило холодными дождями и «мокрым снегом». Федора всегда удивляли подобные сообщения в новостях. Разве может быть снег при дожде сухим? На выходные синоптики обещали похолодание до минус трех.

Растерянный Федор пересмотрел багажные отделения в купе, легонько пнул под столом клеенчатую, «челночную» сумку попутчицы, чуть меньшего размера и с меньшим содержимым по объему, чем его баул в плащом и теплой курткой, открывать не стал, расстроился. Отказывался что-либо понимать. Похоже, эта брюнетистая гнусь перепутала их сумки. Так он и задремал, переутомленный бурными событиями ночи, отвалившись спиной в уголок между отодвинутой дверцей купе и стенкой.

Разбудили его вполне вежливо, деликатно потрепали по плечу. Над ним склонился в милицейском кителе пожилой лейтенант, но с большими звездами на погонах. Так, во всяком случае, показалось Федору со сна в замутненном сознании. Пожилой напоминал доброго и усталого актера Басилашвили. Он печально и участливо созерцал Федора круглыми глазами, покрасневшими от недосыпа и беспокойной старости, прокашлялся с нутряными хрипами заядлого курильщика:

– Гражданин Ипатьев, вам придется сойти на станции Бологое и помочь в расследовании, по горячим, та сазать, следам.

– Уж-же г-гражданин? – заикаясь, прошептал Федор. Пожилой не обратил внимания на его реплику. Он тяжело присел напротив и принялся рассуждать, спокойным, отеческим тоном со своей характерной присказкой «та сазать»:

– Что мы имеем на данный момент, та сазать… Нашими сотрудниками… с вашей помощью, обнаружены в купе номер «шесть» два трупа. По предварительной версии: отравление газом неизвестного свойства. Экспертиза установит природу отравляющего вещества, что привело к смертельному исходу двух человек. Мужчина и женщина, примерно, сорока – сорока пяти лет обои. Личности устанавливаются. Документы имеются. Одевайтесь, гражданин Ипатьев. Скоро станция.

Лейтенант с большими звездами вышел из купе, но мимо него скользнул ужом и уселся напротив прыщавый лейтенантик с маленькими звездочками на погонах. Не подумайте, что усталый Федор придуривался. Именно так в его замутненном сознании все и выглядело в ту кошмарную ночь, как дурной сон и жуткое наваждение.

– Ну, – сказал лейтенантик.

– О чем «ну»?

– Вам было приказано: одевайтесь, гражданин Ипатьев. Станция Бологое через три минуты.

– Опять гражданин? – обреченно вздохнул Федор и вытащил из-под столика клетчатый баул своей бывшей попутчицы. Снова, для верности, убедился, что чужая «челночная» сумка, была, как и у него, но чуть меньшего объема. Не может такого быть, чтоб бурная брюнетка перепутала багаж!

Федор распустил замок-молнию, деловито порылся в чужой сумке, будто разыскивал что-то, перебрал женское барахло: платочки, кухонные полотенчики в целлофановой упаковке и мелочь, типа, косметики, коробочки с парфюмерией и, похоже, подарочные сувениры. Вскрыл черный плотный полиэтиленовый пакет, заклеенный скотчем, внутри вскрыл еще один из плотной бумаги, так же смело оторвав полоски скотча. Обнаружил коробочки с сувенирами. Сначала расстроился. Но заметил, что его слегка развеселило, но не сильно обрадовался такому обмену: за спиной лейтенанта на спальном месте у окошка лежал пушистый комок смятой песцовой шубки. На всякий случай, Федор еще раз приподнял обе постели, приподнял и лейтенанта, заглянул в багажные отделения под сидениями, в надежде, что найдется его спортивная сумка на «молниях», его клетчатый баул и джинсовая куртка с паспортом и деньгами. Пустоту под местом, где присел лейтенант, Федор высматривал особенно долго и тупо, словно размышляя, отчего там так пусто и неуютно.