Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности

– Василий, ты что, обиделся? – ласково поинтересовалась я.

– Ты о чем? Все нормально, – однако его голос дрожал раздражением и досадой.

Я почувствовала себя виноватой, захотелось оправдаться и даже исправиться, на кой черт мне эта девственность? Все равно достанусь какому-нибудь проходимцу, а Вася интеллигентный и чуткий, шубу отдал, а сам у окна мерз. Зря теряю хорошего парня. Он не трус, а ответственный, ночка-то на всю жизнь потянет, все они кобели, а другой и церемониться не станет. Только сама предлагать не стану, неужели он не остановит меня? Опустилась звенящая тишина, и поймала себя на мысли: любви как подачки жду, почему и зачем унижаюсь? Он холоден, а я напрасно себя нервирую – это конец.

– Василий, открой дверь, я ухожу.

– Куда ты сейчас? Посмотри, сколько снега навалило, холодно.

– Ветра нет, да и родители беспокоятся.

– Погоди, сейчас чайку попьем, согреемся. – При этом его лицо, просияло и стало по-прежнему близким. Всколыхнулась надежда, не хочет меня терять.

– Василий, я хочу, чтобы в моей жизни был один мужчина, но я не уверена, ты сказал жениться рано, я должна быть ответственна за будущую семью…

– Ты о чем? Все нормально, – перебил он срывающимся голосом. – Давай-ка лучше сходим в кафе и позавтракаем, – неожиданно предложил он.

– Скорее пообедаем, уже час дня.

Я удивилась, думала, что выставит, а он – в кафе. Жаль терять хорошего парня, или еще не все потеряно? Он вновь мне улыбается, причем ласково и многозначительно, его голос и жесты выказывают особенное внимание, понял, что я глубокая и серьезная. И защемило сердце – в последний раз видимся.

Наверное, я очень неопытна, теряюсь перед мужчинами. Интересно, а если бы отдалась, как бы он смотрел на меня сейчас? Наверное, с обожанием и любовью? При этой мысли сердце сладостно заскулило. Но сомнение перехлестнуло, что если бы разочаровался? Цена познания слишком высока. Нет, ничего хорошего из этого бы не вышло, теперь все равно не узнать, и не надо сожалеть: это прощальный обед.

– Василий, налей-ка мне немного водочки.

– С удовольствием, я не стал предлагать, ты ведь водку не пьешь.

– В мороз выпью.

Спирт ударил в мозги, и все показалось несущественным. Пусть он решает: расстанемся или нет, а я изворачиваться не стану, не хочу терять достоинство, хочу, чтобы все было естественно. Сейчас вообще ничего не хочу, только бы добраться до своей девичьей постельки и заснуть, нервы измотаны. Я поступила правильно, нечего себя терять. Вдруг сделалось легко и весело, язык развязался, я стала шутить и рассказывать байки. А он смотрел на меня и грустно улыбался. Мы не говорили о расставании, но оно витало в воздухе, угадывалось в каждом слове, жесте и взгляде.

Когда мы подъехали к его остановке, я попрощалась, однако Василий не вышел, и я предупредила:

– Василий, не прозевай следующую остановку.

– Ты хочешь, чтобы я вышел? – спросил он раздраженно.

– Нет, не хочу, но… – я споткнулась, теряясь в догадках, похоже, не хочет расставаться?

– Я провожу тебя до дома.

– Сейчас белый день и погода успокоилась, так что доберусь одна, – закинула я пробный шар, надеясь на возражение.

– Хочу проводить, а ты что, против?

– Нет, можешь хоть каждый день провожать, я разрешаю. – Однако шутка вышла унылой, и в мозгу отозвалось: последний раз.

Когда мы зашли в подъезд, он склонился надо мной и поцеловал в губы. В его глазах отражалась трогательная нежность, меня пронзило – прощальный поцелуй, но я почему-то сказала: «Василий, в субботу будет вечер, приходи, буду ждать». Поднимаясь по лестнице, я резко повернулась, мы встретилась глазами, и кто-то внутри шепнул: не придет. Выспавшись и отдохнув, я взглянула на происшедшее веселее, мы очень красиво расстались, и никто никого не бросил, никто никого не обидел, просто интересы не совпали. Но где-то на дне сознания горечью разливалось сомнение, что если поступила неверно?

Мы стояли с подругой у стенки и скучали. Вопреки ясному предчувствию я озиралась по сторонам, надеясь увидеть Василия. Вдруг поймала на себе пристальный взгляд и поразилась – Женька?! Но откуда он здесь? Или обозналась, от меня далеко, но ростом как Евгений. Парень стремительно направился ко мне, и в животе оборвалось – Женька! Чувствовала, знала, что встретимся, но как неожиданно.

– Я сомневался, ты или не ты, сразу не признал: удивительно похорошела.

– Прямо как Евгений Онегин, тот тоже Татьяну на балу не узнал, жаль, не надела малиновый берет, не ожидала увидеться. А не написать ли поэму «Евгений Онегин два века спустя»?

– Правда, неузнаваемо преобразилась – что это с тобой?

– От любви, Женя, все от любви! Парень у меня – вот я и расцвела. Но, кажется, мы расстаемся. Смотрю, ты тоже время зря не терял, к тебе вернулись уверенность и неотразимость, а весной и слова не мог вымолвить.

Евгений властно взял меня за талию, повел и толкнул в темный кабинет.

– Хочу танцевать! – возмутилась я, хотя мне хотелось остаться наедине с ним, но взыграла старая обида: – Не смей меня обнимать! У тебя нет никакого права! – закричала я, но тотчас испугалась собственно гнева и пожалела, ласковей надобно, но намекнуть, что все изменилось и меня надо завоевывать.

– Женя, ты забыл, я не твоя девушка! – предупредительно сказала я, уклоняясь от поцелуя. Однако я надеялась услышать: так будь моей. А он сжал объятиях и поцеловал в губы. Я попыталась высвободиться, но сопротивление только усилило напор.

– Пусти меня, не трогай, я пришла на танцы, а не торчать здесь!

– Ты никуда не уйдешь! – заявил он командным голосом, вдруг поднял меня и посадил на подоконник. По телу разлилось тепло, головокружительно приятно подчиниться мужскому натиску, хочется стать нежной и податливой, раствориться в мужских руках. По телу побежали мурашки, сбывается заветное желание – он улыбается мне и только мне… Предчувствие не обмануло, только радость какая-то не полная, как будто не хватает чего-то. Я рада его видеть, и хочется признаться, но я неожиданно выпалила:

– Смотрю, ты вспомнил, как девушек на руках носить?

– Каждый день по две штуки таскаю.

– Так зачем тебе еще третья штука? – усмехнулась я, делая акцент на слове «штука». В ответ он многозначительно улыбнулся. А я подумала, знает силу своей неотразимой улыбки, он опять играет мной. А может, он думает, что меня можно оскорбить, а потом случайно встретить и зажать, как распутную девку? Перед глазами вспыхнул книжный магазин, парк и скамейка, к которой меня пригвоздило горе.

Я вывернулась, затем подбежав к двери, повернула замок, но он накрыл пальцы своей ладонью и скомандовал:

– Ты не выйдешь из этой комнаты!

– Почему, объясни, я не твоя девушка и никогда ею не была, на каком основании ты командуешь? – Мне хотелось услышать: так будь моей девушкой. Но он зажал рот поцелуем.