Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности

Жан Лорви в работе «Мозг, пол и власть» утверждает, что у мозга нет пола. Превосходство мужского мозга есть не что иное, как социальный заказ, время которого истекает.

Тысячелетиями отстраненная от общественной жизни современная женщина едва начинает прозревать, и все еще остается, по выражению Симоны де Бовуар, «вторым полом» из-за ущемленного сознания.

Своим произведением я хочу показать образ современной женщины, сформированной под влиянием домостроя, но живущей в условиях сексуальной свободы общества. Героиня Татьяна Лакина жаждет оставаться в любви свободной личностью и одновременно хочет опереться на мужское плечо. Подсознательно она ищет мужчину духовно и интеллектуально сильнее, которому хочет подчиниться и возложить на него ответственность. Она хочет свободы, не понимая, что внутренне закрепощена. Такие поиски «второй половины» характерны для нашего времени; женщины ностальгируют по уходящей мужественности, мужчины – по уходящей женственности.

Я хотела приоткрыть «загадочность» женской души, выделить женский нерв, показать глазами женщины пресловутый вопрос противоборства полов. Насколько удалось справиться с этой нелегкой задачей, пусть решат читатели.

Своим романом откликаюсь на фразу А. Ахматовой:

Современная женщина активно оспаривает традиционный антропоцентристский взгляд на человека, не приемлет патриархальные представления, что родиться женщиной – это горе, стремится активно утверждать себя в политике, бизнесе, искусстве. И мужчинам приходится с этим мириться, с трудом расставаясь с тысячелетним абсолютным господством. У современных женщин эгалитарные интенции тесно сопряжены со стремлением к счастью, под которым подразумевается, прежде всего, счастливая любовь – способность отдавать и получать заботу, понимание, поддержку, доверие, что является фундаментом создания крепкой семьи, рождения и воспитания детей. Однако на пути реализации этих вполне естественных желаний громоздятся серьезные препятствия в виде двойных стандартов, гендерных стереотипов, религиозных догм, социальных установок, исподволь внушающих девочке, девушке, женщине, что она остается человеком второго сорта, слабой и ведомой, которая должна подчиняться и жертвовать собой.

Масс-медиа, семья, школа продолжают не так откровенно, как раньше, тоньше, деликатнее, но формировать у женщины комплекс неполноценности, зависимости от мужчины, глубинного страха не понравиться, не выйти замуж, остаться одинокой, брошенной.

В современном мире разрушены вековые традиции брака, новые не выработаны, а «нравственные законы внутри себя» не достигли должной высоты. Результатом социальных перемен ХХ века в обществе, в условиях сексуальной свободы, является растущая неустойчивость браков и безответственность обоих супругов. В дореволюционной России институт брака основывался на принципах «Домостроя», где главой был мужчина, и он же был главным кормильцем семьи и нес ответственность за нее. Принципы домостроя ушли в прошлое, но осталось желание главенства на одном основании силы и векового превосходства.

Современную женщину пронизывает постоянная противоречивость, которая слабо осознается: она пытается освободиться от оков несправедливой системы, порожденной мужчинами, и одновременно боится познать себя до самых глубин, подняться над женщиной-самкой, утвердить себя без вечной оглядки на укорененные социальные взгляды. Эту внутреннюю расколотость, неизбывный душевный надлом мы видим в главной героине романа – Татьяне. Она находится в невротическом поиске мужчины, который ценил бы ее как личность, как индивидуальность. Он – воплощение надежности и эротичности. С одной стороны, понимающий и заботливый партнер, которому можно довериться и которого хочется сделать счастливым, с другой – великолепный любовник, помогающий женщине избавиться от восприятия своей сексуальности чем-то грязным, порочным. Находясь во власти иллюзорных ожиданий, Татьяна сталкивается с реальностью, в которой большинство мужчин – сексуальные «использователи» или охотники за «выгодными» невестами, пренебрегающие переживаниями женщины, испытывающие безразличие к ее судьбе. В образе героини отражено женское бессознательное, переданы тончайшие движения женской души, метания между невротической зависимостью от мужчины и собственным достоинством. Язык произведения индивидуален и отражает современный динамизм. Автор мастерски показывает, как медленно, но верно угасает ее вера в возможность подлинной любви, как болезненно страдает ее душа, пораженная метастазами псевдолюбви.

Жертвам мужского деспотизма

посвящается

Диагноз звучит как приговор. Всего три безобидные буквы – две гласные и согласная, но в какой ужас они сливаются. Едва вспомнишь, произнесешь мысленно, как внутри все задрожит: «Рак, рак, рак». И этот «рак» мгновенно разрастается в мозгу, пронизывает все органы, опутывает тело. И уже все перестает существовать: только это зловещее слово звенит в пустоте. Кажется, и сама я уже не существую, а подвешена между жизнью и смертью, между бездной и землей, и сколько мне еще отпущено… Этот «рак» слишком велик, чтобы вместиться в сознание. И все же кому-то удается выкарабкаться, но кому-то нет. А что будет со мной, каков мой приговор? Что-то внутри подсказывает: время есть. Но где найти врача, который исцелит сдвинутые органы? Может, и есть такой целитель на белом свете, да как его найти? А ведь он нужен немедленно. Только на чудо надеяться можно, но разве это серьезно? Обидно уходить сейчас, это несправедливо, почему это случилось именно со мной? Что-то внутри подсказывает: еще есть время. И разве есть такой врач, который исцелит дребезжащие и сдвинутые органы? Может, и есть на свете такой доктор, да как его найти? А ведь он нужен немедленно. Только на чудо надеяться можно, но разве это серьезно?

И все-таки чудеса случаются, и они мне являлись. Умом понимаю: спасение маловероятно, а только сердце подсказывает: отойдешь от пропасти. Не знаю, как можно поверить разумом в спасение, каким чудесным образом это может совершиться? А что, если этот врач окажется необыкновенным? Непонятное слово «гомеопатия», неужели она может помочь, что стоит за этим словом? Не знаю, не понимаю, но чутье нашептывает: в нем есть нечто магическое. Остается только молиться, но перебивает страх, вдруг ничто не поможет?