Сергей Архипов - Сириус. Книга 2. Предстояние

Он, перестав беспокойно ворочаться на кровати, крепко заснул.

Разбудил его сумасшедший крик дневального:

– Наряд, подъем! Строиться!

Сергей по выработанной до автоматизма привычке вскочил и начал быстро одеваться.

Солнце уже залило светом всю казарму.

Вырваться из сна было очень тяжело, но он и ребята уже строились в ровную шеренгу, на ходу застегивая солдатские ремни и осознавая, что выспаться сегодня уже не удастся. Командир учебного взвода майор Кукишев Геннадий Степанович, широко расставив ноги, стоял напротив них и кричал:

– Вы что, товарищи курсанты, совсем нюх потеряли? Обнаглели до того, что нагло спите днем? Вам что, служба медом показалась?

Орать так он мог очень долго в воспитательных целях, поэтому возразить ему, а тем более оправдаться, никто не решился. Все понимали, что он знает истинную причину дневного сна, но у майора был мерзкий характер. Его раздражало все, что нарушало привычное течение армейского распорядка. Он гордился тем, что лично ему было доверено воспитание и обучение молодых солдат. На их просьбы, пожелания, переживания ему было наплевать. Солдат для него существовал как пешка на огромной шахматной доске. Самым главным в их жизни должно быть беспрекословное соблюдение устава.

Поговаривали, что у него совсем не ладится личная жизнь. Его старшая дочь вышла замуж за негра и уехала с ним в какую-то африканскую страну. За это он получил прозвище Крокодил. Его жена Эльвира Павловна работала директором гостиницы, которая находилась здесь же, при гарнизоне, в военном городке. Ходили слухи, что она смертным боем избивает своего мужа за то, что он не продвигается по служебной лестнице, и также имеет чрезмерный интерес ко всем солдатикам мужского пола. Муж не обращал на это абсолютно никакого внимания и все имеющееся свободное время старался посвящать службе.

Кричал он до тех пор, пока в казарму не зашел сержант Фурсунов. Увидев его, майор прищурил глаза и сказал:

– Товарищ сержант, что здесь за дисциплина? Я приказываю всю эту команду на плац и целый день заниматься с ними строевой подготовкой.

– Так точно, товарищ майор! – отрапортовал сержант, а про себя прошептал: – Кукиш тебе с маслом.

Майор обошел казарму, придирчиво осматривая все ее уголки. Сержант неотступно следовал за ним, всем своим видом выражая почтение. Он изредка бросал взгляд на шеренгу ребят, которые под его взглядом вытягивались и старались не шевелиться. Майор был тертый вояка и отлично понимал, что его приказание не будет выполнено. Фурсунов ему не нравился. Он казался майору склизким червяком, с которым противно иметь дела. Но что-либо тут изменить было не в его силах, потому что сержант в роте был пока один. Другого сержанта, по национальности украинца, пришлось за самоволки перевести в боевую часть. Сержантом тот был от бога и радиодело знал идеально, но дисциплина у него хромала. Ой как хромала, а дисциплина – это самое главное в жизнедеятельности армейского организма. Майор, выждав некоторое время, произнес:

– Со дня на день пришлют младшего сержанта тебе в помощь. Я надеюсь, что дисциплина во вверенном вам взводе улучшится.

– Так точно! – выпалил Фурсунов, слегка озадаченный этой новостью.

От майора не ускользнуло, какие чувства обуяли подчиненного. Он знал, что это подстегнет его. Этот узбек любит главенствовать, любит дух соревнования, появление другого сержанта будет ему полезно. Больше начальство здесь ничто не держало, и майор вышел из расположения роты.

Сержант еще некоторое время, серьезно задумавшись, стоял перед шеренгой ребят. Потом словно очнулся, пронизывающе посмотрел на Сергея и скомандовал:

– Вольно! Воронцов, за мной!

Сергей последовал за ним в каптерку, которая располагалась недалеко от поста дневального. Каптерка была для солдата чем-то вроде золотоносной жилы для золотоискателя. Здесь находились закрома подразделения. Все от обмундирования до спальных принадлежностей было аккуратно разложено по полкам. Сержант явно был зол и некоторое время, как показалось Сергею, подбирал нужные слова.

– Что мне прикажешь теперь делать с тобой после вчерашней выходки, а, Воронцов? – стараясь быть спокойным, спросил сержант.

– Да я… – неуверенно начал Сергей, но сержант его перебил:

– Что ты мямлишь? Мне из-за тебя всю плешь сегодня проели. Ты обидел уважаемых людей. Интересно, если бы и я там был, то ты сделал бы то же самое?

– Безусловно! – решительно ответил тот.

Сержант прищурился, наклонил голову и пристально посмотрел на Сергея, который даже не постарался отвести взгляда. От этого взгляда сержанту стало не по себе. Ему на ум внезапно пришло, что Воронцов очень крепкий орешек и сломать его будет нереально. Кореец, как всегда, был прав. За его внешней податливостью скрывалось истинное лицо, которое никак не удавалось рассмотреть. Сержанту поручили нелегкую миссию по доведению до Воронцова решения сегодняшнего сбора. Он сам был, как ему казалось не трусом, но сегодня ему было немного жутковато. За этими таджиками, которых унизил Воронцов, кто-то стоял, а кто, сержант не знал и знать не желал. Воронцов по своей дурости влип в это дерьмо, которое теперь необходимо было разгребать. Столько подняли шума из-за какой-то ерунды, а закончиться все может не в пользу сержанта. Курсант – его подчиненный и отвечать за него придется самому.

– Так вот, Воронцов, тебе придется выкручиваться. Тебе еще служить и служить, а от этого будет зависеть твоя дальнейшая служба. Ты, вероятно, слышал, что иногда солдаты не становятся старослужащими, а бывают до дембеля обтиркой для сапог, – издалека начал сержант.

– Знаю! Давай, товарищ сержант, конкретно выкладывай какую информацию нужно до меня донести? – перебил его Сергей, уже начинающий раздражаться.

От такой фамильярности сержант опешил, но, стараясь быть невозмутимым, продолжил:

– Конкретно, значит, конкретно. Тебе придется участвовать в бойцовском поединке. Поединок не совсем законный, но я думаю, что наше высшее командование знает о существовании таких поединков.

– Не понял?

– Что ты не понял? Короче говоря, драться будешь. У нас здесь проходят турниры по рукопашному бою. Где проходят и как проходят, я не знаю, потому что не участвовал, а это мероприятие очень тщательно законспирировано. Знаю только одно – хорошие бойцы на вес золота, а ты ухитрился как-то показать себя, – съехидничал сержант.

– Ничего себе! А если я откажусь?

– Тогда ты автоматически становишься, как я уже говорил, вечно молодым, а вместо тебя заставят драться меня. Не знаю, какой из тебя боец, но из меня боец неважный. Так ты, я понимаю, решил отказаться?