Pen Name - Участники рынка

– Пожалуй, это интересно – протянул пенсионер, и показал своему визави два вытянутых пальца, средний и указательный. – Так могу.

Мальчишка сделал важное лицо.

– Хорошо. И еще один момент. П-помните, зимой вы спрашивали о его личном участии, как дольщика?

Пенсионер сосредоточенно кивнул.

– Я тут нарыл… – молодой человек скривил губы, очевидно полагая, что это придает ему вид опытного, хорошо умеющего торговаться переговорщика. – Н-но хотелось бы п-поинтересоваться, как это будет оценено.

– А в чем суть?

– Он, как физическое лицо, акционер банка, занимающегося сомнительными д-делишками.

Пенсионер пожал плечами.

– По-моему, все банки такие.

– Д-да, но обычно реальный хозяин отгораживается от владения таким бизнесом подставными лицами, всякого рода п-прокладками, а тут фигурирует лично. Может быть, просто по забывчивости, не знаю, но это редкая, для п-персонажей его уровня, ситуация. Итак?

Пенсионеру показалось, что деньги в данном случае для мальчишки не очень важны. Ему просто хочется продемонстрировать свою ценность и ответственное отношение к делу. Сейчас он выдаст еще какие-нибудь подробности, похвалится содеянным…

– Тридцать процентов от обычной единицы. Пока непонятно как это использовать. Так… про запас…

Мальчишка быстро кивнул.

– Ок, д-договорились. На самом деле это – открытая информация, но не зная, что искать – б-бесполезно… Так что я п-просто пишу название на б-бумажке, а вы сами сможете проверить.

После ухода молодого человека пенсионер просидел в баре еще полчаса, наблюдая быт и нравы национальной окраины. Завтра у него будет еще одна встреча, на этот раз, почти в центре, рядом с метро Динамо. Гарью там, конечно, от Ленинградки хорошо тянет, даром, что Петровский парк рядом… А на выходные можно будет поехать на дачу, к внукам.

Глеб помог сыну уместить хоккейную сумку в багажник джипа, Светлана проверила крепления детского кресла. В выходные они ездили на Пашины тренировки всей семьей. Сын тренировался уже два года, катался он уже очень хорошо, а клюшкой ворочал пока не здорово, как все семилетние, силы в плечиках не хватало.

Рядом с ледовым дворцом копошилось множество машин, мальчики с огромными баулами спешили ко входу. Выскочив из джипа, Павлик взвалил сумку на плечо и побежал догонять ребят. Светлана поздоровалась с женщинами, и, подойдя к широкоплечему седому мужчине в спортивном костюме, протянула ему конверт. Глеб подошел к группе мужчин, где ему сразу же протянули бутылку пива, и отрицательно помотал головой, демонстративно подкинув на ладони автомобильные ключи. Шагнувшая из-за спины Светлана отобрала у мужа ключи, и, взяв у мужиков бутылку пива, вручила ее Глебу.

Мужчина бычьей внешности в спортивных штанах придвинулся к Глебу с широкой улыбкой, обнял его за плечи.

– Здравствуй, Глебаня, дорогой!

Глеб улыбнулся, хлопнул быка по плечу:

– Здорово, Серега!

– Сегодня Люберецких надерем!

Могучий Серега растопырил ручищи.

– Слушай, восьмикратный предлагает спорткласс организовать, тут гимназия рядом. Можно договориться, ну, чтобы учителя там нормальные… И лед рядом. Пусть пацанчики вместе в первый класс идут, и кататься будут каждый день. Как ты думаешь, потянем?

Глеб залпом проглотил половину бутылки, вытер рот рукой.

– С директрисой надо поговорить. Давай к ней сунемся… я не думаю, что сильно дорого будет.

Бык радостно кивнул.

– Класс!

– Надо чтобы они не только на лед ходили, а учиться – тоже…

Бычара, растопыривая огромные пятерни, рассмеялся.

– Это пусть училки смотрят. И матери!

Он кивнул в сторону Светланы, которая разговаривала с очень красивой, высокой и полной женщиной, чем-то неуловимо похожей на быка Серегу.

Под потолком огромного зала рядами висели флаги. Цветные кресла пустых секторов круто шли вверх, родители расположились на первом и втором рядах, рядом с белым овалом льда, сразу за скамейкой запасных. Здесь был ощутим низкий рокот холодильных установок, легким ознобом брало ноги. Крошечные хоккеистики в ярко-красной форме гуськом потянулись на площадку, постукивая коньками по резиновой дорожке и переваливаясь на ходу как идущие к трапу космонавты. Пробравшийся к самой скамейке Бык заколотил кулаком по бортику:

– Настроились, мужики!

Два щекастых крепеньких паренька, проходя мимо отца, приветственно взмахнули клюшками – «Два Ивана», «яркая демонстрация умственных способностей моего муженька» – по ядовитому замечанию Лены.

После разминки команды выстроились для приветствия, оставили на льду стартовые составы, судья вбросил шайбу, и площадка наполнилась деревянным стуком клюшек, хрустом скользящих по льду коньков и глухими резиновыми ударами шайбы. Отцы вскакивали с места, размахивая руками и рассыпая чипсы из пакетиков, издавали разочарованные стоны и хватались за головы. Матери вели себя поспокойнее, в основном переживая чреватую ушибами и синяками борьбу у борта.

Предсказание Быка сбывалось, «Люберецкие», в основном держали оборону, преимущество было у наших, но счет не был открыт. Оба Ивана упустили по верному моменту, и отцовский кулак сокрушил по этому поводу соседнее пластиковое кресло. Лена даже не стала шипеть на мужа, просто пересела от него подальше. Первый период подходил к концу, когда красные намертво заперли ярко-синих люберецких в зоне, и те, отчаянно обороняясь, метались по площадке. Вдруг закрывающий зону защитник красных споткнулся на ровном месте, и упущенная им шайба, встав на ребро, покатилась вдоль борта к середине площадки. Рванувшись вдогонку Паша и синий хоккеист столкнулись друг с другом прямо над шайбой и, не устояв на ногах, с силой врезались в борт рядом с Глебом. Светлана ахнула. Красный и синий цвета формы, малиновая линия разметки, золотистый шлем сына – все разом посерело у Глеба в глазах, превращаясь в черно-белую картинку. Давно забытая тошнота подкатила к горлу, он увидел себя подъезжающим к борту с залитым кровью лицом, протягивающим руки в самодельных крагах к отцу, стоящему за бортиком.

– Папа, смотри, кровь, я весь в крови!

Отец быстро ощупал лицо мальчика.

– Слава Богу, перелома нет.

Маленький Глеб глазами полными слез смотрел на отца, клюшка в его руках ходила ходуном. Прожевав губами непонятное слово, отец развернул Глеба лицом к площадке.

– Иди играй. А кровь – она высохнет!

Мариванне было под пятьдесят, но выглядела она отменно: ухоженная и, вместе с тем, очень домашняя дама. Ее аура распространялась на все оказавшиеся рядом предметы и большинство людей, во всяком случае тех, кто не сопротивлялся этому добродушному воздействию. Поэтому ее рабочее помещение тоже было очень домашним, до некоторого, даже, неприличия. Ладно, цветы в горшках на подоконнике, но подушечка на кресле! Ладно – подушечка, но календарь на стене с портретом внука… Комнатушка находилась на втором этаже здания, из окна был виден памятник Есенину и часть фасада МХАТа. Может быть, на атмосферу уюта влияло еще и отсутствие мужчин – менеджер среднего звена Костя обретался в следующем кабинете, куда из комнатушки, с появлением Насти иронически прозванной им «дамской», вела стеклянная дверь. Цветы на подоконнике, картины и календари на стенах, аккуратно стоящие на столике чайные приборы, поздравительные открытки. Но дело делалось здесь свято, без сбоев и проволочек, «по правильному».