Виктор Житинкин - Повести

– А я первым перехватил одну упаковку, там одна банка, вот эта, плохо держалась. Ну, я ее в карман и сюда, вниз. Ну, попробовал. Я же не знал, что оно, это проклятое пиво, отравлено. А тут услышал весь этот разговор и вот, пришел сдаваться. Может, анализы, какие надо сдать? Я это дело махом сделаю.

Все, кто находился внутри палатки, напряженно прислушивались к словам Демина, и, стоило ему только замолчать, раздался такой гром, словно рушилась палуба. Смеялись долго и до такой степени, что даже натренированные животы не выдерживали, и приходилось обхватывать их руками. Смех стих лишь от громкой команды:

– Прекратить смех! Все по местам!

– А с пивом как? – кто-то робко спросил. – Ведь, проверено уже.

Это вызвало новый взрыв смеха, но полковник Грохотов сказал:

– Выполнять команду!!!

На этом история с «трофейным пивом» закончилась, оно бесследно исчезло. Только несколько вечеров подряд, полковник спешно покидал Команду и исчезал в конце длинного коридорчика за дверью каюты офицеров службы внутренней безопасности.

Вечером того же дня, когда произошел инцидент с пивом, наш Иван Иванович столкнулся с Деминым нос к носу в узком проходе.

– Ну, как там пиво-то, медвяное? – с усмешкой спросил наш добрейший Иван Иванович, на что рыжий лейтенант быстро ответил:

– Пиво, как пиво. Жаль, что не могу отрыгнуть его, чтобы дать тебе попробовать.

– Фу, какая гадость! Ну, вот, ужин испорчен. Знаешь ведь, что я очень брезгливый, а ты – пакостник. На днях от каких-то блох всю Команду из-за тебя прожаривали. Сейчас опять пакость выкинул. Дать бы тебе по лбу.

– Попробуй!

– Ну, ладно, поговорили и будет.

Придя в каюту, Иван Иванович брякнулся на кровать, некоторое время пыхтел, затем заговорил, обращаясь ко мне, других в каюте не было:

– Странный у тебя друг – подводник этот рыжий. На душе осадок противный остался после разговора с ним.

– Что так? – отозвался я.

– Любит людям в душу наплевать.

Иван Иванович рассказал мне о своей встрече с Деминым. Я от души насмеялся и, чтобы успокоить своего коллегу, вспомнил вслух, как в курсантские годы пришлось мне в столовой за одним столом с чудаком одним целый год щи да кашу делить. И что за натура у него была дурная, каждый день возьмет, да и откинет, вроде, как шутку, но после этой безобидной вещи, сержант наш голодным оставался. Я тоже немного брезглив, а у сержанта брезгливость болезнью была. Стоило ему в тарелке какой-то подозрительный предмет разглядеть, лучок, например, обжаренный и имевший форму таракана или, не дай бог, волос, все! Его обед кончался! Этим и пользовался все время наш «чудак». Он без конца находил в еде какие-то изъяны и, в конце концов, съедал, кроме своего обеда, еще и сержантский обед.

– Ты все правильно говоришь, но только он, этот рыжий – ненормальный. Даже глаза у него бешеные, а взгляд – змеиный.

– Иван Иванович, да забудь ты о вашей встрече и плюнь на все.

Иван Иванович вроде согласился со мной. Однако, за ужином, вернее уже после него, они, каким-то образом вновь столкнулись нос к носу на выходе из столовой, словно кто-то из них специально поджидал другого. Издали не было слышно, о чем они говорили друг другу, лишь по жестам и мимике было ясно одно, что разговор этот был нехорошим.

Ложась спать, я все же поинтересовался, спросив Ивана Ивановича:

– Не могу понять, кто из вас такой зануда, ты или Демин? Я же советовал тебе забыть про все, а вы опять за грудки.

Иван Иванович тяжко вздохнул и, махнув рукой, выдавил из себя:

– Да-а-а.

Командир наш живо вник в суть происходящего, сначала молчал, затем высказался, адресовав все мне:

– Ты замечаешь, что мы уже конфликтуем: я с Астаховым в напряженных отношениях, Иван Иванович с Деминым. Тебе ничего не бросается в глаза?

– Не могу понять, к чему ты клонишь, командир.

– Все дело в том, что они оба твои друзья.

Да, я действительно, не увидел такой связи. Да, они оба, и Астахов, и Демин были моими хорошими приятелями. Но ведь, и Шакиров, и Иван Иванович не менее близки, тем более что мы, кроме того, еще и один экипаж.

– Я тебя совсем не обвиняю в этом, да и не имею на это никакого морального права. Мы живем своим маленьким мирком и знаем только свои проблемы. Мы с кем-то ссоримся, но делимся наболевшим только здесь, вот в этой каюте, если, конечно, можно так назвать эту клетку. Проблемы есть и в других экипажах, но только они нас не касаются и до нас не доходят. Не выносят люди сор из избы. Мы знаем о конфликтах, касающихся всей нашей Команды, в которых, конечно, участвуем и сами. Но я случайно узнал, что и в экипаже Астахова тоже не все благополучно. Димка презирает меня, два брата из его экипажа очень крепко обижены двумя братьями из экипажа, в котором и рыжий Демин. Проблем много и других. Просто, мы о них не знаем. Как велик мир! Миллиарды людей. И у каждого есть своя жизнь, свои заботы и проблемы. Но мы знаем или можем знать только те, которые касаются только нас, наших родных и близких, а так же, случайно увиденные или услышанные нами. Зато мы знаем глобальные проблемы. Средства массовой информации обязательно донесут их до нас или искусственно сделают их, вбивая нам в головы и дурманя мозги по воле политиков и больших руководителей.

Лежа в постели, я очень внимательно слушал Руслана. Хорошо говорит, однако. Умный и хитрый. Но только к чему все эти рассуждения? Какие, интересно, выводы он сделает из всего сказанного?

Руслан словно понял мои мысли.

– Так вот к чему я вам все это говорю, – продолжил он. – Наши проблемы нам и решать. Ну, не такие уж они и сложные. Ведь мы в один миг можем избавиться от них. Представьте, подошел бы я к Астахову и сказал: «Извини, Димка. Вожжа под хвост попала, вот и все неприязни. Давай лучше будем друзьями. У нас ведь есть дела и серьезнее, чем дуться друг на друга». И что бы он? Да он рад бы был и счастлив, что я первым пошел на компромисс и, сломив свою гордыню, протянул ему руку. И я уверен, что он стал бы одним из лучших моих друзей.

Так и ты, Иван Иванович, переломив свое самолюбие, поболтал бы с Деминым на отвлеченные темы пару раз, да пару раз уложил бы его на матах, а после, обучил бы его самым простым способам защиты от приемов. Знаешь, как был бы он тебе за это благодарен. О крутых проблемах я не буду говорить, вы сами умные люди, дойдете своими головами. Одну из них мы решаем сейчас. Кто придумал ее, проклятую? Очень сложно будет от нее избавиться.

Он замолчал, молчали и мы с Иваном Ивановичем

– Вы что, спите? Кому же я тогда все это говорю?

Руслан выскочил из постели, щелкнул выключателем и, увидев, что мы не спим, а на наших лицах маски рассуждений и задумчивости, довольно хмыкнул и, даже, улыбнулся. Все трое долго не могли заснуть, рассуждая молча, до головной боли. Встал с постели Иван Иванович, его долго не было, а когда пришел, сказал: – На палубе был. Светает.