Родион Рахимов - Чертополох. Репортаж из поднебесья

– Тяни плавней, копыта оторвешь, – командовал дед, нажимая одной рукой и коленом на живот буренки. Возились долго, маленькие копыта выскальзывали из рук, и я падал на солому.

– На, возьми веревку и перехлестни ноги… Вот так… Тяни, плавней тяни. Оторвешь ноги теленку, не расплатишься, – уже шутил дед, увидев, что дело пошло быстрее.

– Фу ты, – проговорил дед, вытирая руку об солому. – Ну, кажется все! Пойдем пока в дом. Пусть мать оближет. А ты ничего, молодец, не оробел, и не стал воротить носа. Тебя как зовут-то?

– Алеша.

– А меня Иваном Матвеевичем кличут.

В доме помыли руки, и Иван Матвеевич принес бутылку водки и два стакана.

– Ну что, Алексей, обмоем теленочка-то? Теперь вроде Крестного ему приходишься, что ли?! – улыбался дед, наполняя стаканы. – Употребляешь? Лично теперь я только по особым случаям… раньше пил много.

Выпили и закурили у раскрытой плиты.

– Дом-то свой? – спросил я.

– Леспромхозовский. В прошлом году сыну дали. Ничего, дом большой и теплый. Только недолго придется жить в нем…

– А что выселяют?

– Да, нет. Кому мы нужны? Работа кончается. Леса лет на пять осталось. Вот вырубят и все. И комбинату бумажному каюк… Что делать? Опять сыну работу придется искать. Да и я уже привык к лесу, жить без него не могу. Сын говорит, что в Сибири много леса. Туда и поедем. На кой… мне она Сибирь, когда я здесь привык. Здесь, почитай, лет тридцать уже работаю. Мне каждое дерево знакомо. Каждый куст здоровается. И не далек тот день, хотелось бы здесь….

– Да, задача, – сказал я. – К сожалению, мне все это знакомо! Ну что пойдем, посмотрим, что там?

Хозяин не мог поднять теленка одной рукой. И поэтому молодая хозяйка тоже стала одеваться.

– Не беспокойтесь, – сказал я, – лучше я принесу теленка. Только дайте что-нибудь накинуть. Теленок при свете электрической лампочки оказался рыженьким как мать, но только с белым пятнышком на лбу. Она уже пыталась встать, но копытца скользили по окрашенному полу.

Мы выпили еще по одной, уже втроем, и легли спать.

Всю ночь снились кошмары. Снимали кино. Местом съемок почему-то выбрали Красные Ключи. И поэтому весь поселок высыпал на улицу. Был теплый летний день. Все камеры, поблескивающие линзами объективов, были установлены в небо, где парил дракон величиной с ТУ-154: покрытый зеленой чешуей, перепончатыми крыльями и утолщением на хвосте в виде булавы. Из ноздрей то и дело вырывалось пламя.

Чтобы было лучше видно, мы с Олей поднялись на балкон двухэтажного кирпичного строения. Она была в «сафари», большой белый платок прикрывал животик. Она была почему-то обижена и на меня, и не смотрела в мою сторону. По замыслу «киношников» Дракон должен был защитить народ от другого «злого» Дракона. И поэтому с минуты на минуту должен был начаться воздушный бой двух монстров.

В ожидании, наш Дракон низко парил в воздухе. На чем и как он летал, нам было неведомо, видимо электроника! С каждым разом, разворачиваясь, возле нашего дома, его заносило. И вот во время очередного разворота он хвостом задел угол дома. Народ ахнул! А при следующем развороте снес пол дома. Половина балкона, на котором мы стояли с Олей, обвалилась, обнажая рваные края бетона и ржавой арматуры, и вместе со мной полетел вниз. Я протягивал Оле руку, но она не видела меня. Я падал вниз. Мимо меня пролетали обломки балкона, кирпичи, обувь и даже пианино на крышке, которой, покачиваясь, стояла ваза с цветами. А я продолжал падать. Оля, превратившись в точку, совсем исчезла. Я пролетел сквозь Землю и уже с той стороны видел, как горела земля, сталкивались поезда, падали самолеты взрывались дома. Народы континентов воевали друг с другом. Из путин океана поднимались огромные волны и смывали материки.

– Я не виноват! – кричал я. Но слов моих не было слышно.

Мир летел в тартарары. Вместе с ним и я. Слева и справа, сталкиваясь, взрывались планеты, из обломков которых выстраивались буквы, а из букв слова: «Виновен, Виновен, Виновен!».

Я проснулся в холодном поту.

Обстановка была не знакома. Надо было определиться во времени и в пространстве. Начал вспоминать вчерашний день. Вспомнил Олю. И даже не заметил, как слезы покатились по моим щекам.

– Дяденька, не плачь! – вдруг сказала девочка лет трех, неожиданно появившись у моего изголовья, в шерстяной вязаной кофточке. – Ты ведь узе больсой… Видесь, дазе я не плачу, – и провела своей маленькой ручкой по моему лицу и взлохмаченным волосам.

Мне сразу же стало стыдно и как-то легко на душе.

– Ты кто? – спросил я.

– Леночка. А у нас теленок есть, вот! Деда сказал, сто ты плинес. Плавда?

– Правда, – ответил я.

– Тогда мозно, я тебе что-нибудь подалю? Она притащила одноногую куклу.

Мне от ее доброты стало тепло и уютно. Я вспомнил про духи.

Увидев красивую коробку, она обрадовалась и поскакала к маме в другую комнату, делиться радостью.

– Мам, смотли, сто мне дядя подалил…

– Ну-ка, что это такое? Духи. Ух, как пахнет! Тут что-то по-иностранному написано кажется, «Мажи нуар». Это, наверное, очень дорогая вещь-то, доченька, давай вернем дяде!

Она надула губки.

– Не нужно возвращать подарок, – сказал я, погладив мою утешительницу по головке. – Она не очень дорога стоимостью, чем содержанием. Предназначалась той девушке, которая первая успокоит мою душу. И она этого заслуживает.

На свете я любил только две вещи: большие деревья и маленьких детей, потому что и те и другие не могли причинять зла окружающим.

Вдруг машина остановилась. Впереди замелькали железнодорожные вагоны. Это была уже станция. Я выгреб из кармана всю мелочь рубля на три, хотя водителю хватило бы и рубля. Но я был благодарен ему за то, что он скоро отделил меня от поселка, от воспоминаний и невеселых раздумий.

Наконец-то Томас с оказией прислал мне свою книгу. Позвонил, сказал, где и у кого забрать. Я на радостях поблагодарил его.

– Если будешь в Москве, обязательно заходи переночевать!

– Нет, ты сперва прочитай, что я о тебе написал, а то и на порог не пустишь, – рассмеялся он.

Получив книгу, тут же ознакомился.

Книга, в самом деле была толстая, в твердом и красном переплете с золотым тиснением. Красиво и с умом оформлена – не книга, а шкатулка. Правда, не сразу нашел свою фамилию, с небольшим текстом и без фото, и немного обиделся. Узнал своих друзей и жителей района. Оказывается, я многих знал. Приятно было прочитать о моих тибильских, ялгызнаратских и татышлинских учителях: о Михаиле Гоголеве, Ризе Рахматуллине, Густаме Камалове, Фазыле Бадретдинове, Герасиме Кандееве, Римме Нуриевой, Закире Лукманове, Фарите Губайдуллине, Борисе Туктарове, Вакифе Ялалове, Насиме Ковальской. И особенно о Лукмановой Ирине Валентиновне, учительнице русского языка и литературы, пытавшейся привить таким оболтусам, как я, любовь к литературе и русскому языку. Также об одноклассниках и друзьях-товарищах. Особенно о братьях по перу, вошедших и не вошедших на страницы этой книги: об Альфреде Фатихове, Финате Шакирьянове, Риме Ахметове, Разифе Галишанове, Ирике Ахмерове, Резиде Гараевой, Римме Нуриевой, Ангаме Атнабаеве, Галие Чокрый, – воспевающих красоту родного края и искореняющих своим остро наточенным пером все то, что нам мешает жить.