Алексей Покровский - Осколки

Уже несколько лет я не вижу этого человека. То ли оттого, что редко стал ходить на всякого рода знаменательные премьеры, встречи и концерты, то ли он уже давно исчез из Ленинграда.

Он мне говорил, что его специальность литературоведение советская литература, на одном из концертов я слышал, как одна женщина говорила другой:

– Обратите внимание на этого мужчину. Он очень крупный коллекционер грампластинок.

Да. Он был очень заметный: высокий, белокурый, с неправильной формой головы – по-видимому был ранен. Очень часто я его встречал в Публичной библиотеке, Лавке писателей, Доме книги, да и просто на Невском.

Когда я увидел его впервые?

1963 год. Лето. Мой любимый писатель в то время – К.Г.Паустовский. Поэтому естественное желание – поехать в отпуск в Мещеру.

Собрал команду из четырех человек, но в последний момент моя команда испугалась трудностей (в стране были проблемы с едой). Ну и бог с ними. Беру рюкзак за спину, билет в Рязань. Приехал в Рязань поздним вечером, мест в гостинице, конечно, нет. Уговорил администратора, чтобы мне разрешили переночевать, сидя в вестибюле. И вот на следующее утро я в начальной точке своего пути в Солотче.

Мой план – присоединиться к туристам, путешествующим на лодках, и пройти с ними по реке Пре. Группа туристов должна прийти через несколько дней, поэтому я решаю посетить село Константиново – родину Есенина, куда еще не проложена туристская тропа.

От Солотчи до Константинова километров 20. Выхожу ранним солнечным утром. Дорога ведет через широкие поля, холмы, деревни. Старик-перевозчик переправляет меня через Оку, и вот до Константинова остается несколько километров. Иду по дороге один, люди встречаются только в деревнях.

Очень жарко. Вижу – на горизонте поднялся клубок пыли. Кто-то идет мне навстречу. Мужчина лет сорока. Приблизился. Диалог в духе Счастливцева и Несчастливцева:

– К Есенину?

– Да.

– Откуда?

– Из Ленинграда.

– Я тоже из Ленинграда. В Константинове музея нет. Только уголок в библиотеке.

Разошлись.

Наконец, я в Константинове. Действительно, в доме Есенина библиотека. Я единственный посетитель. Крохотный уголок отведен Есенину – несколько фотографий, книг и все. Посетители бывают редко, поскольку добираться до Константинова нелегко. Переночевал в школе, на полу и на следующее утро пошел обратно в Солотчу, а оттуда на турбазу в Спас-Клепики – городок, где Есенин учился.

Турбаза расположена на живописном берегу Пры. Она перевалочная, т.е. здесь туристы пересаживаются на лодки и спускаются по течению до впадения Пры в Оку.

Первый человек, которого я увидел на турбазе, мой незнакомец, встреченный по дороге в Константиново. Оказывается, он купил здесь на турбазе путевку, чтобы путешествовать вверх по Пре. Как и мне, ему нужно было несколько дней ждать приезда туристской группы.

Итак, нас на турбазе трое: он, я и не совсем нормальный, с моей точки зрения, директор турбазы, который каждую ночь искал меня в пустых палатках, где я нелегально спал на голой кровати, выгонял меня, а затем уходил домой с чувством выполненного долга. Я же возвращался в палатку и спокойно досыпал до утра.

Поскольку на турбазе не было ни магазина, ни столовой, ни общества, мы с моим незнакомцем провели несколько дней вместе, питаясь в столовой Спас-Клепиков (по-видимому бывшем трактире). Примечательно, что в этой столовой, кроме дешевого вина и водки, были только совершенно невообразимые котлеты, хлеб и чай.

Все дни напролет мы говорили о поэзии, о Клюеве, Мандельштаме и других поэтах, которые, казалось, вот-вот должны были быть изданы снова. Однако, как теперь мы знаем, на это потребовалось 10 – 20 лет.

И вот в одно прекрасное утро мой незнакомец сказал мне:

– Давайте, сходим на почту. Мне нужно послать телеграмму во Францию – у моей жены день рождения.

– ???

Представьте удивление на почте, когда простой советский человек посылал телеграмму во Францию из провинциального российского городка. Сейчас бы никто не удивился, а тогда это было что-то сверхординарное даже для меня.

Естественно, я заинтересовался, как он оказался женатым на француженке. Подробности его рассказа уже стерлись из памяти, но основные события я запомнил.

Во время войны подростком его угнали в Германию. Каким-то образом он попал во Францию, был ранен. Француженка выходила его, и он на ней женился. Я не спрашивал его, почему и когда он вернулся в СССР, попал ли после своего возвращения в лагерь.

Теперь живут они каждый в своей стране. Его жена – достаточно обеспеченная женщина – в качестве туриста ездит время от времени в СССР. Регулярно присылает ему монографии по искусству и пластинки, правда через таможню доходит не все.

И вот позже в Ленинграде я стал очень часто встречать его в различных местах, создавалось впечатление, что он интересовался тем же, чем и я. Однако, я к нему не подходил, но всегда наблюдал за ним издали. Последний раз я видел его во время гастролей Московского камерного оперного театра на опере М. Таривердиева «Граф Калиостро» в начале восьмидесятых годов.

Разгадка (добавление от 2 января 1995 г.)

Сегодня я прочел воспоминания Людмилы Эльяшовой «Кабинет начинающего автора» («Нева», N 10, 1995, стр. 219—221). Вот отрывок из них:

«…С Владимиром Смирновым я познакомилась на многолюдном вечере в Доме писателя, где мы обменивались мнениями, явно совпадающими, и где он предложил мне билет на концерт Вертинского…

Слушать пение Вертинского на том концерте мне мешал запах свежего хлеба, никак не сочетающийся с концертом. В антракте, когда мы со Смирновым разгуливали по фойе, я впервые разглядела его голубые глаза, красноватое лицо с белыми бровями и ресницами, его спутанные волосы. Рубашку под пиджаком ему заменяла… волосатая грудь. Он непринужденно переступал бутсами, из-под брючин с бахромой выглядывало нечто похожее на вафельное полотенце темно-серого цвета.

Каюсь, я дрогнула, когда внезапно встретила в фойе своих студентов и невпопад отвечала на их вопросы, видела удивленные взгляды, устремленные на моего спутника, который между тем запускал руку в карман, отламывал хлеб и непрерывно жевал.

Тогда я узнала, что работает Володя Смирнов грузчиком и экстерном кончает десятилетку, что все свои деньги тратит на книги и на билеты в театр. У него тогда были все абонементы в филармонию. И действительно, как я убедилась, на премьерных спектаклях, интересных концертах и лекциях можно было увидеть эту странную личность. Впрочем, облик Володи со временем становился более благообразным.

Впоследствии Владимир Смирнов закончил филфак университета, защитил кандидатскую диссертацию, женился на француженке, приезжавшей к нам по культурному обмену. Он показывал мне фотографию годовалого сына Дмитрия на фоне блестящего автомобиля, не игрушечного, а настоящего – подарок французских родственников. Отец владельца шикарной машины жил в комнатке в коммунальной квартире и никак не мог соединиться с семьей. Во Францию его не отпускали и были неприятности на работе из-за связи с заграницей. Однако он нашел себя в лекциях по современной литературе, которые с большим успехом читал от общества «Знание». Я знала об этом, но, когда собралась послушать его, мне сообщили, что Владимир Смирнов безвременно умер от рака.…»