Алексей Покровский - Осколки

Все-таки ведущий победил, объявив, что сейчас самое время послушать рассказы Зощенко в исполнении актрисы К. Ампиловой. Зал как-то сразу умиротворился и приготовился слушать.

Мы с товарищем сели поудобней. К. Ампилова профессионально стала читать рассказ про то, как немецкий специалист, уехав из коммунальной квартиры оставил баночку с чем-то. При этом рассказ написан так, что Зощенко до самого конца не говорит с чем эта баночка. Я, конечно, сразу догадался, что это то ли средство от тараканов, то ли от клопов.

И вот, К. Ампилова приближается к тому месту рассказа, когда нужно произнести, что находится в баночке. В этот момент времени, полноватый писатель, сидевший, развалясь, в первом ряду громко сказал:

– От клопов.

К. Ампилова, которая стояла прямо над ним от неожиданности вздрогнула и замолчала. Увлеченная чтением, она не расслышала, что сказал, слушатель. Подумав, что что-то случилось, она спросила:

– Что?

– От клопов, – сказал догадавшийся писатель.

Возмущению К. Ампиловой не было предела.

– Я выступала в различных залах, на заводах, – возмущалась она, – но с таким бескультурьем встречаюсь впервые. И это писатели!

Собравшись с силами, она докончила чтение.

После этого вечер покатился спокойно и закончился показом отрывков из фильмов по сюжетам Зощенко.

Придя домой, я в лицах рассказал об этом вечере. Домашние очень смеялись. Жаль, что Зощенко уже умер. Как здорово он мог бы описать этот вечер!

Эпилог. Вскоре после этого вечера умер ведущий. Писатель, участвующий в заседании со Сталиным и Ждановым, опубликовал в печати свои воспоминания об этом. Эти воспоминания подверглись жесткой критике писателей, их родственников и друзей.

Добавление 10 августа 1994 г.

Заметка из газеты «С.-Петербургские ведомости»:

«Вчера в день 100-летия со дня рождения Михаила Зощенко, на доме по каналу Грибоедова, 9 в котором писатель жил с 1934 по 1958 год, была установлена мемориальная доска.

Церемонию открыл директор литературно-мемориального музея Михаила Зощенко Кирилл Кузьмин. Памятный барельеф представила собравшимся Ида Исааковна Слонимская, вдова известного писателя Михаила Слонимского. С Зощенко их связывала преданная дружба.

На открытии церемонии выступили исследователь творчества Зощенко Юрий Томашевский, писатель Михаил Чулаки, Елена Юнгер и Михаил Козаков, знавшие Зощенко артисты Николай Трофимов, Игорь Кашинцев и автор барельефа – скульптор Владимир Горевой.»

Все, кажется, хорошо, но и на этот раз не обошлось без курьеза. Все было готово к открытию. Но в последний момент, оказалось, что мемориальная доска находится у скульптора, а скульптор в отъезде. Тогда решили отменить торжественное открытие мемориальной доски, хотя уже об этом сообщили средства массовой информации. Однако, в последний момент скульптор приехал и все прошло, как было задумано.

Очень часто в жизни встречаешь интересного человека, поговоришь с ним, а затем он исчезает из твоей памяти, если ты случайно не встретишь где-нибудь упоминание о нем.

Так недавно у меня всплыла в памяти встреча с Татьяной Ивановной Лещенко-Сухомлиной. Я встретил её в 80-е годы, когда ей было 90 лет или где-то недалёко от этого. Это был её визит в Ленинград.

О ней скажу только несколько слов. Она была из дворянской семьи, после революции эмигрировала, получила несколько высших образований. Кем только не работала – ассенизатор, певица, переводчица, актриса и др., много раз была замужем.

Она была знакома с Сименоном, переводила его романы. В её переводе вышел роман У. Коллинса «Женщина в белом».

В 30-е годы вернулась в СССР, конечно, её не миновал лагерь. Кстати, в «Архипелаге ГУЛАГ» её упоминает Солженицын.

О её жизни можно говорить много, но её биография есть в Википедии.

Итак, я встречался с Т. И. дважды – однажды у себя дома (её водили от одних компаний в другие), а второй раз у своего знакомого. Т. И. была звездой этих вечеров. У неё была светлая голова, прекрасная память. Она говорила, не останавливаясь, вспоминала встречи с интересными людьми, дребезжащим старческим голосом пела под гитару (это звучало ужасно). Несмотря на это она выпустила музыкальный диск.

Она спросила меня: «А Вы бывали в Швейцарии? Обязательно побывайте там, там так красиво, но нужно ехать на поезде».

А в то время я не мог выехать не только в Швейцарию, но даже в Болгарию.

Уже значительно позже я увидел кусочек документального фильма, где Т. И. гуляет по парку с Анастасией Цветаевой, ведя «светскую» беседу.

Есть книга её воспоминаний – «Долгое будущее» – но я её не читал. А надо бы.

2015

В послевоенные годы в Ленинграде было очень много стендов с газетами и рекламами театральных спектаклей и выставок. Я с детства привык читать все «буквы», которые видел.

Вот мне и запомнилась афиша с портретом, где было написано Михаил Куни «Психологические опыты».

Я уже знал, кто такой Михаил Куни, и как-то пошёл на его выступление.

Михаи́л Ку́ни (другие сценические псевдонимы Ганс Куни-Пикассо, Ганс Куни; (1897—1972) – цирковой и эстрадный исполнитель, художник, ученик Марка Шагала и Роберта Фалька.

В цирке и на эстраде он специализировался на психологических опытах, идеомоторной телепатии, быстром счёте, сеансах гипноза.

Поскольку Куни жил в Ленинграде, то выступал он намного чаще, чем Вольф Мессинг. Программы их были очень похожи, но Куни не вносил в них никакой таинственности и мистики. Он объяснял все, что делал чисто своими способностями и тренировкой.

Например, на трёх досках один из зрителей (не подставной) писал цифры, затем доски вращались. Куни на несколько секунд поворачивался, смотрел на них и затем говорил, какие цифры там написаны и их сумма.

Также он запоминал множество слов.

Однажды его пригласили к ученым и попросили запомнить набор слов (порядка 40). Он согласился. Но слова оказались латинскими, а этого языка Куни не знал. Несмотря на это, он назвал все слова правильно.

Или такой известный опыт. В зале у кого-нибудь прятался какой-либо предмет. Куни брал некоторого зрителя за руку, просил этого зрителя думать об этом предмете и шёл в зал. Там он порывисто ходил по залу и наконец находил этот предмет.

Я часто встречал Куни на улице или в книжных магазинах. Один раз я открыл дверь книжного магазина, а с другой стороны эту дверь открыл Куни. Наши глаза встретились. Мне стало как-то не по себе. Его взгляд пронзил меня насквозь.

Позже с подобными опытами стал выступать Лев Бендиткис. Он жил недалёко от меня, поэтому я часто встречал его на улице, но на его выступления я не ходил.