Наталья Бочка - Жёлтый билет. Три жизни, три дороги, три судьбы…

Совсем не просто так, делала это Агнесса, а только лишь потому, что видела в Луизе золотую жилу. Ещё при первой встрече сумела разглядеть в ней наивную замкнутую натуру с уникальными возможностями уникальной женственной. Агнесса понимала, что Луиза инструмент, который в её умелых руках заиграет лучшую мелодию, чем другие. Она увидала в этой грязной, плохо пахнущей девушке самую суть профессии и почувствовала то, что сможет сделать она, эта странноватая и дикая Луиза. Хозяйка борделя знала, как извлечь пользу из этих всех странностей.

Полночи бродила Виолетта в окрестностях дома, устала и решила, что жандармы, наверняка, ушли давно и можно вернуться. Но когда глянула из-за угла на входную дверь, увидала двух полицейских, что сидели на лавке и тихо беседовали.

Виолетта обошла дом и прислонилась к окну. В комнате темно. Она тихо стукнула и через несколько мгновений увидала лицо матери. Та тихонько открыла окно.

– Они будут дежурить тут. Сколько – не знаю. Вот возьми, – она протянула небольшой узелок, – там несколько монет и немного еды. Иди к тетке Марии, она примет тебя на пару дней. А потом, думаю, всё уляжется.

– Мама, я боюсь, – выдавила девушка.

– Потерпи, скоро всё закончится. Иди.

И она поспешно закрыла окно.

В темных улицах, что едва освещаются тусклым светом бледной луны, есть много пугающего. Виолетта шла, почти прижавшись к стене, без конца осматривалась вокруг. В тёмных проёмах виделись фигуры людей, тени и причудливые силуэты. В окнах не то морды зверей, не то чудовищ. В этой тёмной пустоте, казалось – улица это клетка, что со всех сторон закрыта, хоть иди, хоть не иди, все равно уже пойман. Дома казались чужими незнакомыми. Холодные – отталкивают безразличием и пустотой. И даже если там за этими окнами спят люди, то они не выйдут и не приютят, и не скажут ободрительных слов. Ни кто не зайдёт в темноту, чтобы помочь.

Через несколько знакомых поворотов Виолетта свернула на нужную улицу и пошла быстрее, чтобы поскорее выбраться из этой глухой пустоты. Тётка Мария, добрая женщина, непременно пустит Виолетту к себе в дом и защитит от одиночества и страха.

Девушка подошла к окну и тихонько постучала. Потом погромче. Но на стук ни кто не ответил. Только тишина. Возможно, тетка Мария уехала или заночевала где-то. Тогда она ничем не поможет. Теперь, нужно найти место, где скоротать ночь. Виолетта пошла прочь от тёмных окон. Шагала по тёмным улицам словно призрак, что заплутал и не знает выхода. Она смотрела по сторонам и искала где можно остановиться. Устала и хотела есть. Нужно было присесть только и развязать узелок, что дала матушка.

Наконец, меж домов она увидала проулок, огляделась и зашла в него в надежде найти хоть какой-то уступок стены, на который можно присесть отдохнуть. Виолетта прошла несколько шагов, но вокруг были только пустые стены домов. Проулок этот очень узкий. Девушка хотела поскорее пройти его, но увидала в стене небольшую нишу с арочным ободком. Странно было увидать в темноте что-то похожее на дверь, но дверью не являющееся. Возможно, когда-то кто-то заложил её камнем.

Девушка присела в угол стены и несколько минут сидела с закрытыми глазами. Когда же она открыла глаза, взгляд её был направлен прямо на раскрытое окно второго этажа. Там, в полутьме штор трепыхались неровные тени. Будто свеча стояла совсем рядом с окном, и лёгкое движение воздуха заставляло танцевать её яркое пламя.

Тихо. Внутри комнаты ни звука. Виолетта развязала платок и достала краюху хлеба. Девушка ела этот хлеб и смотрела на окно, а оно, отсюда с тёмной улицы казалось – недостижимым миром.

Неделя не понадобилась. Через три дня, Аделина переехала в съёмную комнату на улице Паровозной. Дом этот стоял в другом конце города и возможно, жена Чашечникова никогда не узнает, куда переехала его бывшая содержанка.

Радовало и то, что в достаточно приличном доходном доме, плата за жильё была не слишком высока, но и не совсем низкая. Ведь платья и драгоценностями лучше не держать в дешевых комнатах, где проживает куча всякого сброда и водятся клопы.

Вполне спокойно и хорошо проживала Аделина в этом месте некоторое время. А спустя пару месяцев стала замечать косые взгляды жильцов. Особенно женщин. Казалось, будто они смотрят подозрительно и напряженно. Словно она преступница и должна в самое ближайшее время сделать что-то нехорошее.

Много лет лишенная общения с людьми она не знала, как относиться к тому, что происходит. Просто жила, была вежливой и внимательной с соседями и старалась не лишком обращать внимание на их взгляды.

Так и жила бы дальше, но однажды, в дверь её комнаты громко постучали. Девушка открыла и увидала на пороге одну из ближайших соседок. Невысокая, лет сорока, она прищурилась и окинула взглядом комнату.

– Где он?! – грозно спросила она.

– Кто? – недоуменно подняла брови Аделина.

– Она ещё спрашивает кто? Мой муж где?

– Тут его нет, – девушка ещё не вполне понимала, что происходит.

Соседка с силой отпихнула её и ворвалась в комнату. Она кинулась к шкафу, открыла его, перерыла платья и уставилась на Аделину.

– Он был здесь? Сколько он тебе платит?

И тогда только до девушки дошло, что на неё смотрят так, как на тех беспардонных девиц, что гуляют с мужчинами за деньги.

Из этого дома пришлось переехать. Но вскорости и в другом доме где она поселилась, началось то же самое. Нужно было думать, как жить дальше.

Пока она решала и раздумывала, однажды вернувшись домой из кондитерской, что находилась в паре кварталов от дома, обнаружила в комнате полный кавардак. Девушка кинулась к шкафчику, где были спрятаны все её драгоценности и увидала пустую шкатулку. Обокрали.

И пошли для Аделины Пушковой совсем грустные дни. Деньги, что оставались, тратились почему-то очень быстро, она даже не могла толком сообразить куда они деваются. Вроде покупает необходимое, а начинает считать всего ничего осталось. Постепенно пришлось начать продавать вещи. Благо, воры одежду не вынесли.

Платья состояли в полном порядке, никаких почти признаков изношенности. Нарядные платья и того лучше. В надежде на недолгое прозябание в одиночестве с них и начала. Всё равно не слишком-то пригождались. Только пару раз для Ильи Алексеевича надевала. А теперь и вовсе некуда в них ходить, что же им лежать, а ну, ещё залезут воришки так и это унесут. Заодно и пара полушубков в пользу пошли. Один оставила, зимой ведь что-то носить нужно.

Так какое-то время она держалась на деньги от продажи вещей, но постепенно и этот источник начинал иссякать. Осмотрев последние несколько платьев, девушка решила не продавать их, но вскоре и их отнесла в скупку.