Зoя Eлисеева - Девушка из штата Калифорния

Как-то раз мы с ним и его двумя дочками съездили в Вест Холливуд, в русский район. Он был страшно удивлен, что многие продавцы в магазинах по-английски вовсе не говорят. Удивляйся или нет, а им и без английского хорошо. Купил он русские аудиокассеты для своей невесты, покормил дочек пельменями и борщом в ресторане с приятным владельцем (плюс, менеджером и официантом в одном лице) кавказской национальности. Я с удовольствием съела просто картошку с просто селедкой и послушала Пугачеву. Хорошо! А-то авокадо, креветки, да туна всякая, а по-нашему – «тунец». С этим тунцом они тут, конечно, достали. Они – это в частности мой муж. Жить на берегу океана и есть (и наслаждаться!) тунца из банки. Они, конечно, любят разнообразить тунца, приправив его сельдереем с майонезом (удовольствие ниже среднего), или добавив его в салат из овощей. Вот тебе и океан. Да у нас в Балтийском море от рыбы некуда было деться! Правда, акула тут очень вкусная. Я читала, не припомню у кого, что акула, дескать, несъедобная. Не верьте. Очень даже съедобная. Рекомендую попробовать, если представится возможность. Так вот, много ли русскому человеку надо для счастья? Селедка, картошка и русская музыка. А потом мы зашли в «Книжную лавку», где владелец Игорь. Я говорю: «Почему журнал „Огонек“ такой дорогой, три бакса?» – и пожаловалась на безработицу. И тогда Игорь сказал: «Я никогда этого не делал, но для Вас сделаю». И подарил мне с дюжину календариков с иконами и сувенирами, а также замечательную книжицу «Русские застольные песни». Попеть я люблю, особенно «Окрасился месяц багрянцем». Ай да Игорь, ай да молодец! Мне как раз все это нужно было для международного дня в моей школе.

Полтора месяца назад в школе было «собрание вождей», как бы местком. Я там представляла свой класс. Объявили, что через месяц будем отмечать международный день, стали тянуть билетики с названиями стран. Мне попалась Бразилия, а кому-то Россия. Мы обменялись. Итак, мой класс должен был показать Россию – культуру, костюм, танцы, национальную кухню, и т. д. В моей неспокойной голове стали рождаться идеи за идеями. Из одной мексиканки, у которой волосы были темно-русые, длинные и густые, я решила сделать русскую красавицу с косой, в сарафане и в кокошнике. Она, кстати, была очень миловидная. Из другой мексиканки, черноволосой, я решила сделать узбечку. Ну, отделились, ну распались, так что ж теперь, костюм виноват, что ли? Я с любовью расшивала бисером тюбетейку для нее и вспоминала дружбу народов. Для себя я придумала костюм матрешки в коротком красном сарафане, чтобы сплясать что-нибудь лихое, русское. Тем временем я потихонечку стала собирать детали для всех этих костюмов. Мужчин я решила нарядить «Иванами» в рубахах навыпуск и разноцветных кушаках. Лицом они, конечно, не вышли в Иванов, так как все чернявые мексиканцы, да где же других взять, какие есть. Сшила я длинный русский сарафан, все руками (машинку еще не купили), обшила лентами, бисером. Сделала кокошник для «русской», тюбетейку для «узбечки». Стала собирать материал для плакатов по истории и культуре России. Столько всего насобирала, что получилась цепь больших плакатов длиной метров шесть-семь: в картинках, картах России и Союза, флагах, рисунках, надписях… Перевела с русского двадцать анекдотов, которые учитель оценил как смешные, и поместила их в «Отдел смеха» на моих плакатах. Одолжила русские сувениры (матрешки-ложки) у своих бывших американских студентов, которые посещали Россию, Лизы и Дуэна. Научила свой мексиканский класс петь «Катюшу», аж два куплета. Хорошо получается, черт побери! И хоть они поют «Катуша», но все понятно, тем более что понимать некому, кроме меня. И все так мило звучит, с иностранным акцентом.

Никогда в жизни не пекла сама пирожки, только наблюдала, как это делала мама. Жизнь заставила. Ну, думаю, сейчас я за час-полтора и управлюсь. Куда там! Проторчала на кухне четыре часа. Но все-таки сделала сорок пять пирожков. Половину мужу скормила, а половину отнесла в класс с тайным умыслом: чтобы они попробовали и сделали ко дню презентации такие же. Та мексиканка, Юдит, для которой я сшила русский сарафан, взялась. Она их принесла в назначенный день. Конечно, они у нее бледноватые получились и с начинкой что-то слабовато (картошка, да капуста бледно-непонятная). Но ничего. Они пришлись очень кстати на русском столе в красивых корзиночках. Хотя их почти не ели, видно, боялись, мол, кто ее знает, эту заморскую еду. Винегрета они точно боятся, потому что он красный. Они свеклу тут почти не едят. Пирожки я привезла домой. Муж стал их ломать в поисках мяса. Я сказала ему: «Милый! Не ищи ветра в поле, а мяса в мексиканских пирожках», (ведь у них богатые даже плачут), и подала ему просто мясо, есть вприкуску.

Во время подборки необходимого материала для плакатов из разных энциклопедий запомнилась мне одна картинка. Вернее, это была фотография в одной из американских энциклопедий, изображавшая русское застолье. За столом – небольшая семья из четырех-пяти человек, один мужчина в белой рубашке (коммунист, сразу видно). На столе какие-то закуски и между ними – бутылки, бутылки… вина, еще чего-то. Подпись под картинкой гласила: «Это русское застолье в семье коммунистического лидера. Русская еда не отличается разнообразием. В основном это овощи (корнеплоды)». Я едва удержалась, чтобы громко не расхохотаться (в библиотеке было тихо). Подумала, знали бы вы, энциклопедисты, что у наших коммунистических лидеров было на столах. Вам такого, наверно, и не снилось.

Презентация России прошла нормально. Как только новые люди заходили в класс, мы принимались петь «Катюшу», раз восемь пели. Я бродила по школе в своем матрешкином костюме с красным бантом в косичке (косой ее назвать, значит, сильно польстить), размахивала белым платочком и говорила, в зависимости от того, в какой класс заходила. Например, в «Китай»: «Ах, китайцы, да-да, наши соседи. Очень мило, очень хорошо, молодцы!» Директору и учителям очень понравилась наша русская экспозиция. А когда представитель из районной администрации спросила меня что-то о знаменитых русских яйцах работы Фаберже, я в панике стала шарить по своим плакатам в поиске яиц. Нашла-таки одно ма-а-ленькое на открытке. Ну, думаю, маху дала с яйцами. Дело в том, что в школе учатся мексиканцы, которые не только Фаберже, они не знают где Россия на карте.

Помню, когда мы жили в другом доме, туда приезжали два мексиканца – садовники, стричь газоны-кустики. Как-то один попросил закрыть собак в гараже – он их очень боялся. А собаки-то было безобиднейшие. (Тут в Америке – разновидности собак: девяносто пять процентов смирные, мухи не обидят, а пять процентов, если уж кусают, то сразу насмерть. О последних по ТВ рассказывают.) Одна из тех собак, где мы жили, была такса, которую муж звал неприятным словом за ее коротконогость, а вторая была как медвежонок, хорошенькая и совершенно не страшная. Так тот садовник, что со мной заговорил, очень удивился, узнав, что я русская. Он сказал: «Вы такая белая, я думал, вы американка». Я прыснула со смеху и заметила ему, что темнокожих русских не бывает. Тут вообще много всяких казусов, смеюсь от души сама с собой. Иногда бывает, что то, что смешно мне, не всегда поймет муж. И наоборот. Это нормально. Чувство юмора, оно разное у разных народов. Надо хорошо вжиться в культуру, чтобы понимать все тонкости. Как-то раз одна молодая мексиканка, продавщица в дешевеньком продуктовом магазинчике, спросила нас с мужем: «Вы что, брат с сестрой?» Мы с ним разные, как небо и земля. Мы ей сказали, что мы муж с женой, что он – американец, а я – из России. Оказалось, что она вообще не подозревала о таких словах и понятиях, как «Россия» и «Советский Союз». Меня такое невежество настолько поразило, что я аж было чуть не расстроилась. Но потом я успокоилась, подумав, что есть же и вообще неграмотные люди на Земле.