Амвросий Светлогорский - Зеркало преподобной Феодоры. Из жизни наших современников

ФЕОДОРА

И никто не догадывался, что она не мужчина?

ИГУМЕНЬЯ

Через двадцать лет инок, тот, который вывез Ольгу с острова, стал игуменом, и Господь через ангела во сне открыл ему тайну этого монаха Олега. Игумен поговорил с Ольгой и… никому ничего не сказал. Только после этого разговора тот монах Олег из мужского монастыря исчез, а в женском монастыре появилась новая пожилая монахиня…

ФЕОДОРА

Вы ее знали? Как ее имя?

ИГУМЕНЬЯ

Я и сейчас ее знаю! И имя у нее, как и у меня – Марфа.

Феодора упала было к матушкиным ногам, но та подняла ее, обнажила свою голову и показала шрам на затылке. Феодоре почудилось, что она видит, как шашка скользит по косам Ольги, оставляя кровавый след… Игуменья надела клобук и подошла к иконе новомучеников.

ФЕОДОРА

А про отца Серафима, который вас спас, так ничего и не известно?

ИГУМЕНЬЯ

Он работал на строительстве как политический заключенный – канал рыл!

ФЕОДОРА

Какой канал, для чего? Он рыл канал?

ИГУМЕНЬЯ

Беломорско-Балтийский канал! Да нешто их мало было-то, каналов! Ведь хотели вспять великую реку пустить. Бог создал, а они разрушали! Ах, какие земли, какие святыни разрушили, а что не разрушили, то водой залили. И вода, говорят, там мертвая.

ФЕОДОРА

Реки вспять! Разве это возможно? Он рыл канал, чтобы повернуть реки вспять! Кому это надо?

ИГУМЕНЬЯ

Видно, еще не время для открытия тайны. Как нельзя женщине вечно притворяться мужчиной… Все тайны открываются по мере необходимости и возможности спасти попавшегося в дьявольские силки.

Игуменья как-то по-особому посмотрела на Феодору, зажгла свечу и отдала ей. Феодора приняла свечу, и дрожь пробежала по всему ее телу до кончиков пальцев на ногах.

ИГУМЕНЬЯ

Скажи мне, что тебе показалось необычным и даже противным в облике и поведении соблазнившего тебя? И в его спутнице?

Вопрос был для Феодоры неожиданным, ведь она уже решила, что все рассказала и не будет более вспоминать об этом, а старица, которой она открыла свою душу, посыпает рану солью! Феодора попыталась уйти от неприятных воспоминаний.

ФЕОДОРА

Ну, зачем? Я уже все рассказала!

ИГУМЕНЬЯ

Ты рассказала о себе, о своих переживаниях, а я прошу тебя вспомнить и описать тех, кто тебя толкнул на грех.

В словах старицы было столько твердости и мягкости одновременно, что Феодора поняла, что эти воспоминания нужны прямо сейчас, когда она стояла на коленях со свечой в руках перед святым распятием.

ФЕОДОРА

У спутницы был чрезмерно откровенный облегающий тело наряд и странный назойливый размеренный стук тонких стальных шпилек. Она издавала этот стук при ходьбе, и даже когда стояла и разговаривала со мной – била ножкой по мостовой и словно говорила кому-то неведомому: «Я здесь, я здесь!»

ИГУМЕНЬЯ

А запахи? Странного запаха не учуяла?

Феодора взглянула удивленно на старицу и поморщилась, точно ощутив тот гнилостный запах.

ФЕОДОРА

Да, матушка, как это я забыла! Она все вокруг меня ходила, шпильками выстукивая, и пахло от нее гнилым болотом. Как будто мы на туманном гнилом болоте стояли… Только этот размеренный стук стальных шпилек…

ИГУМЕНЬЯ

Стук шпилек – это для хозяина. А сам он как выглядел? Что особенного ты заметила?

Свеча в руках Феодоры разгорелась так сильно, что, казалось, должна была ослепить своим ярким высоким пламенем кающуюся грешницу. Но Феодора не чувствовала огня, воспоминания о содеянном нахлынули на нее таким жаром, что она в то же мгновение лишилась чувств.

†

И опять оказалась Феодора на замерзшем озере во льдах. Это было продолжение того последнего видения Феодоры, когда она, сделав неимоверное усилие, сломала лед и смогла приподняться из ледовой могилы… Но тогда видения резко оборвались, и она оказалась у себя дома, а сейчас…

Сейчас по льду озера с разных сторон к ней бежали карлики, уродцы и ощетинившиеся собаки. Правда, теперь она была не одна – рядом с ней стояли парень и девушка в монашеских одеяниях. Они помогли Феодоре подняться, потом запрыгнули вместе с ней в ледяные сани и, увлекаемые собачьей упряжкой, быстрее ветра помчались на санях по озеру.

Матушка со старцем Серафимом и с ангельским войском вели битву с силами зла, освобождая души вмерзших в лед.

†

Когда Феодора очнулась, то увидела матушку-игуменью, которая, склонившись над ней, пристально смотрела в ее глаза. Матушка обрадовалась, что Феодора очнулась, и, чтобы не утомлять ее, отослала сестер из кельи.

– Очнулась. Это радостное известие. Три дня проспала. Помнишь что-нибудь?

– А что? Что-то случилось? И… где я?

– В монастыре. Ты пришла после встречи с тем, кто сделал твоему мужу заказ. Здесь ты упала в обморок… Битва за тебя идет.

– О!.. Кому ж я такая нужна!

– Божье создание мешает нечистому. Вот и битва идет! Поле битвы – сердце человека. Приходил, да ушел ни с чем! Чистое у тебя сердце.

– Заказчик приходил?

– Да, мы его с сестрами не видели, но чувствовали запах и слышали стук шпилек. Все, как ты рассказывала. Жуть. Страшно было, но молитва к святым угодникам спасла, охранила и нас, и тебя.

– Так он что же, так и ушел ни с чем?.. Ох, подвергаю я вас опасности. Выяснил он, верно, что я здесь, и что-нибудь придумает пакостное, чтоб заполучить меня.

– Но мы-то рядом!

– Вы не поможете. Я знаю: уже имела с ним дело. Он все так повернул, что я думала, что спасаю близких, а на самом деле… Матушка, я должна сама его одолеть. Самое необходимое возьму в дорогу, но чтоб никто не видел, что я взяла и зачем.

– Да ты на ногах еле стоишь. Как ты это мыслишь?

– А я уйду от него и схоронюсь, пока не окрепну… А когда уж окрепну, то он сам меня побоится.

– Помни, что он мысли твои прочитать не может, но слова все твои услышит.

– Потому с этой минуты у меня обет молчания. Только еще одна просьба, матушка.

– Говори, я исполню.

– Меня надо постричь наголо и одежду сменить.

– Иди за мной. У нас есть профессиональный цирюльник.

Через полчаса Феодора, облаченная в длинный, до пят, черный подрясник, старую потертую рясу, скуфью и с вервицей на запястье, выходила из ворот женского монастыря. Как раз в этот момент к воротам подъехала знакомая Феодоре машина, а в ней были Игорь и Анна Тасс. Заметив их первой, Феодора стремительно развернулась, вбежала назад в ворота и схоронилась в ближайшей нише монастырской стены.

Сердце ее бешено колотилось, но внешне она была спокойна и невозмутима, даже когда слушала разговор Анны Тасс с дежурной монахиней.

– Нам бы хотелось переговорить с игуменьей Марфой.

– Вы договаривались о встрече?

– Нет, то есть, конечно, договаривались, но это было не вчера и не сегодня, а значительно раньше.