Олег Ока - Бесконечность на два не делится

– Значит, вы давно знакомы? —

– С 1981-го. Работали вместе. В трёх конторах. Я тогда жил с Наталкой в Мурино, Лёшка с Иркой на Седова, Борис у своей первой на Алтайской. Собирались в центре, в» Старой заставе». Потом получили жильё, почти одновременно. Сейчас дико звучит» получили». Тогда такая возможность была. Я на углу Ленина и Большого, Петроградской стороны, Лёшка там-же недалеко, на Пионерской, а Борис на Бумажной, рядом с парком Екатерингоф. Место просто прекрасное, а дом свинячий, развалюха довоенная. И лет двадцать как на очередь ломать поставили… В общем, все в центре устроились. Только с женщинами не повезло. Борька со своей уже развёлся тогда, к тому почти с самого начала шло, она-же сбегала от него, почти из-под венца, уже беременная была. Он за ней следом, в Оренбургскую область к её родителям. Там сразу и свадьбу справили, тогда в деревне с этим просто было. Только зря он это. Конечно, ребёнок …Так ведь всё равно алименты потом платил. Какое-то затмение… Он ведь упёртый, даже потом, когда у них с Аллкой это произошло, он опять к той, первой, вернулся. Ну и намаялся… То сойдутся, то разбегутся… Кто там виноват, не понять. А если не понять, надо просто рубить все концы. —

Захаров оглянулся на полового, кивнул. Тот будто мысли прочитал, подлетел через пару минут, бутерброды на тарелке, пол-литра в кармане шаровар…

– Но всё-таки он оставил её? —

– Вышвырнула она его, аки собаку. Меня здесь тогда не было, тоже семейные непонятки с Наталкой пошли, сплошной Западный фронт… В общем-то, Аллка его из того болота вытащила, хотя в подробности его тамошней жизни не посвящена. —

Захаров разлил по сто в стаканы, тоже доставленные человеком, не дожидаясь Валерьяна, рывком выпил.

– Жизнь, трах её-таки… У тебя-то всё пучком? —

5. – Дверь была закрыта, звонок не звонил. В квартире не было ни звука, только от соседей доносилась неразборчивая музыка.

– Там ещё кто-то живёт? Может, с работы не пришли? —

Би подумал, нажал кнопку на двери напротив. Тоже пришлось ждать, потом было бряканье дверной цепочки, дверь отодвинулась – в щель смотрела маленькая девчонка с растопыренным косичками.

– Чего надо? Только я всё-равно не открою, потому что взрослых нет. Нельзя открывать разным прохиндеям. —

– Мы похожи на прохиндеев? —

– Да. Только я не знаю, какие они бывают. —

– Не надо нам открывать. Нам не нужно заходить. Мы спросить хотели. Ты знала вашу соседку? —

– Которая умерла? Она покупала мне иногда жвачку. И наклейки. Её уже похоронили. И все ушли. Потому что не родственники и она им ничего не должна. —

– А кот? У неё был кот Бублик, знаешь? —

– Мы с ним знакомые. Только про Бублика я не знаю. Вы можете открыть дверь и позвать. Он, наверное голодный. —

– Как же мы откроем дверь? —

– Здесь есть ключ, только это ключ для жилконторы и полиции. Но если вы пообещаете туда не заходить, я вам его дам. Только если не отдадите, я сразу позвоню в полицию. —

– Ты прямо как девочка с рекламы, – улыбнулся Би. – Мы обещаем туда не входить. Я живу в 44-ой квартире. И тоже знакомый Бублика. —

– А там ещё кто-то живёт? -спросила Алла. – Кроме Бублика. —

Девчонка оглянулась,

– Конечно. Там живёт призрак. —

– Призрак? Чей? —

– Призрак ничей. Он свой. —

– Но он должен кому-то принадлежать… Ты права. А кем он был, когда не был призраком? —

– Татьяной Кондратьевной, кем-же ещё? —

– И ты думаешь, она ещё там? —

– Я не думаю. Я её видела и разговаривала. —

– И не боялась? —

– Зачем? Они даже в кино не страшные. Вон Каспер какой прикольный … —

– Хорошо. Так можно нам позвать Бублика? —

Тонкая ручка протянула ключ, и Би нехотя взял его. Перспектива встречи с призраком, даже хорошим, не воодушевляла. Ладно, заходить не будем, может она и не будет против усыновления кота… Дверь открылась легко и бесшумно. В полусумраке за ней не маячил никто бестелесный. Би осторожно заглянул в щель, ничего не увидел, позвал :

– Бублик! Киса, киса! Иди сюда, придурок. Бублик, Бублик!!! —

С края вселенной донёсся короткий мявк, из глубин измерений объявился страждущий кот и, как будто так и надо было, принялся валить Би с ног. Больше никого не было… Дверь была закрыта, ключ возвращён ребёнку.

– Тебя как звать? – спросила Аллка, протягивая пластинку" Орбита".

– Таня. Не будете обижать Бублика? —

– Не будем. – решительно сказал Би. – Ему будет хорошо. Как этому… сыру в масле. Ты его ещё увидишь… Только не скоро, наверное. —

Дверь закрылась, Би подобрал кота, и они пошли домой. На первом этаже навстречу им с улицы вошла девушка, посторонилась, увидела кота и улыбнулась. – Кота забрали? Хороший кот. На лестнице сидел? —

– Нет, нам девочка напротив открыла квартиру, Бублик и вышел … —

– Девочка напротив? Какая девочка? Там я живу, и ключ сдан технику в жилконтору … —

– Да, – решительно сказала Аллка, продвигая Би к выходу, – На лестнице. Он там сидел у двери … —

(СОШЁЛ С УМА НА ПОЧВЕ МАНИИ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ, ВЫЗВАННОЙ ИДИОТИЧНОСТЬЮ НАШЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. ТАКОЙ Я СЕБЕ ДИАГНОЗ ОПРЕДЕЛИЛ. ЭТОТ ДИАГНОЗ МОЖНО ПОСТАВИТЬ ПОЧТИ КАЖДОМУ. ТОЛЬКО МАНИИ БУДУТ РАЗНИТСЯ.)

6. – Он жил в выдуманном, странном мире, который существовал по неправильным правилам, придуманным кем-то сотни тысяч лет назад. Правила эти постоянно переписывались, корректировались людьми соответственно тому, какие времена приходили, и каждый человек трактовал их по-своему, применял к своей жизни и своим обстоятельствам. И все эти изменения и фантазии суммировались, накладывались друг на друга, сливались, трансформируясь, в какие-то несуразные формулы и законы, и в этих сплетениях мысли и энергии изменялся сам мир. Но не мир управлял людьми, а люди приказывали этому изменчивому миру, подчиняли его своим представлениям о том, каким ему надлежит быть, и в результате становились пленниками чужих правил и законов, не зная, ради чего это придумано, и как следует жить. Платон трактовал подлинное знание как воспоминание, возможное вследствие былой причастности души к миру идей. Ответы они пытались найти в старых и не очень книгах, зачастую не имеющих авторов, будто их писало само время, а часто их авторами были люди, так же оторванные от реального мира, живущие по правилам, сочинённым неизвестно кем и для чего. В этих правилах реальные люди и идеи сочетались немыслимыми сочетаниями с богами и демонами, непонятными явлениями обоих миров, порождали монстров и ангелов, которые прятались за масками общественных установлений. Это был мир-монстр, и комфортно в нём было только монстрам.

1. – Посмотри на них, Алкин. Все эти люди. Ты видишь их первый и последний раз. Теоретически. А большинство – 99% – буквально. И через сорок – пятьдесят лет большинства из их не будет в живых. Фактически, все они живые мертвецы. Для нас. Как мы с тобой для них. Нас с тобой не будет гораздо раньше. —