Олег Ока - Бесконечность на два не делится

© Олег Ока, 2017

ISBN 978-5-4485-5788-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. – Кота звали Бубликом.

Как-то осенью Бублик загулял, и Би слышал, как вышедшая во двор хозяйка звала пропавшего кота, а мужик из соседнего подъезда, иногда по осениподметавший двор реденькой метлой из лысых прутьев, инструктировал её :

– Чтоб котяра не расслаблялся, иногда, тётя Вася, полезно неожиданно выливать на него ковшик холодной воды … —

– Тебе за шиворот иногда очень полезно, – беззлобно отвечала хозяйка кота, и продолжала взывать, – Бублик, Бублик!!! —

Целыми днями Бублик сидел на подоконнике, между горшками с какими-то рододендронами и водил глазами по двору. Во дворе обычно ничего не происходило, и смысла в котовьих наблюдениях никакого не было. Зимой снег или дождь, или снег с дождём. Вечером, часов после четырех, синий свет озарял пустой двор с жёлтыми прямоугольниками оконного света.

В углу двора торчал «Запорожец», или что-то похожее, насквозь ржавый, когда-то жёлтый, правой дверцы нету, вместо заднего правого колеса чисто символически три кирпича… По археологическим данным – методом радиоуглеродного анализа – лет сорок торчит… Больше машин здесь не было, поскольку арка, ведущая на проезжую 12-ю Красноармейскую была перекрыта металлической решёткой с узкой дверью, и машины жильцов двора складировались вдоль тротуара. Так что во дворе из транспорта присутствовали только три детские коляски, одна из которых принадлежала дворнику в качестве служебного транспорта…

Как-то Би столкнулся с хозяйкой кота во дворе, уже посторонился было, потом задержался; – Извините, Василиса …? —

Тётка тяжело дышала, но глаза были живыми, быстрыми, оглядела испытующе, потом сообразила – из третьего подъезда жилец…

– Какая Василиса? Татьяна Кондратьевна я. Слушаю вас … —

– Извините, мне казалось… —

– Это про Ваську-алкаша? У него мозги поплывши. —

– Да, понятно… Я… про кота вашего хотел спросить… Почему «Бублик»? Ведь он – Бублик? – Глаза Татьяны Кондратьевной сощурились, будто вспомнилось что-то своё, давнее… – Кот. Котяра… Когда я взяла его к себе… Худющий был, рыжий… длинный… Обычно свернётся клубочком в кресле – издали точно бублик лежит… Так и пошло … —

Она вздохнула.

– Пять лет уже придурку… У самого-то нет живности? —

Би почему-то смутился.

– Да как-то так… не удосужился… Кочевая у меня жизнь, туда-сюда … —

– А самому-то лет сорок? – её взгляд похолодел – И один? Впрочем, всяко бывает… У каждого своё … —

Так и поговорили… Только кот Бублик в окне напротив уже как знакомый

стал, вошёл в личное пространство…

2. – В «Макдональдсе», что рядом со станцией метро «Нарвская», сидели двое. Пили кофе, на столике перед ними стояли уже четыре стаканчика, и это показывало, что разговор был трудным.

Мужчину звали Сергеем Захаровым, это был крупный, обычно шумный и привлекающий внимание человек. Сейчас он не был таким.

– Я не понимаю, что тебя так беспокоит, Алла. Это его обычное состояние. Интроверт, инертный, пассивный и витающий в пространстве … —

– Он всегда жил сам за себя. Он не эгоист, но он всегда всё решал сам. Спрашивал совета, но видно было, что это только вежливость, ведь он самый настоящий интеллигент. Никогда не могла понять, откуда это у него. Отчим – шофёр, книжек не читал, футбол, да рыбалка. Просто самый обычный, ограниченный человек, не плохой, но… они пытались найти общий язык, он мне говорил об этом… когда мы ещё учились в школе. Но слишком разными были их интересы… И мать… Обычный, простой инженер, просто хороший человек. Она-то понимала, видимо, материнским чутьём – нет у них ничего общего… Он был очень одиноким человеком. —

– А друзья? —

– Были, конечно. Один парень, одноклассник – общего у них было только увлечение фантастикой… Ещё три-четыре человека… Гитары, не знаю …Не понимаю, что их связывало, наверное, это было то, что называют дружбой, настоящей дружбой, когда говоришь правду, не заботясь о том, какое это произведёт впечатление… Он об этом говорил так – Дружба, это когда берёшь в долг, и у тебя не спрашивают, когда отдашь, и не потому, что верят, а потому что это, как себе в карман положить … —

Весна только началась, но и зимы, по Питерскому обычаю, в общем и не было. По тротуарам текли мутные ручьи, прохожие месили грязную снежную кашу, старались ступать по остаткам льда. Получалось плохо, или в воду, или риск, поскользнувшись, растянуться во всём этом безобразии… Иногда грохались сверху подтаявшие айсберги…

– Где он сейчас обитает? Ведь на Бумажной вы уже не живёте? —

– Когда он уехал, в середине 90-х, дом наконец затеяли ломать. Нам по-ордеру на троих дали «двушку» в Озерках. Сын уже детёнышем обзавёлся. Би жил в пригороде… Я думала, будет своей доли домогаться, но он и не прописывался. Там жил, мотался по съёмным квартирам… Потом сын свою квартиру купил, невестка не хотела со мной жить. А работа позволяла ипотеку оплачивать… Я на них не в обиде. А мне «двушка» зачем? Разменяла на «однушку» и комнату недалеко у Балтийского вокзала. Там он и обитает … —

– Трудится? —

– Работал на заводе …Ты ж его знаешь, у него – работает, пока интересно. Как надоест, другое ищет …Точно сказать трудно. Вроде, с деньгами… Запросы у него, как у Робинзона Крузо. —

Захаров посмотрел на часы, заглянул в стаканчик, допил кофе. – Что ж, если желание есть, поехали… Он не пьёт сейчас? —

– Давно не пьёт… Лет десять… И в последнее время не замечала… впрочем, мы видимся раз в месяц. По жилью, по крайней мере, не скажешь … —

3. – Надо что-то делать… что-то менять. Что? И зачем? Менять что-то частное… Сколько уже было этих изменений. Что изменилось? Мелочи. Иногда вообще что-то несуразное, неизвестно, к чему, зачем… Менять что-то кардинально… Да.

Но что? Тогда уже законы природы… У учёных это лихо получается. То земля плоская, то Солнце вокруг неё, как елочный фонарик, то большой взрыв, то замкнутая бесконечность, прячущаяся в складках пространства, бесконечного пространства… Бесконечность у них ограничена и вытекает из чёрных дыр…