Эмилио Нейра - Беговые лошади. Сказки Cерафина. Сказка 4

– Не бойся, дерьмо не заденут!

Я сползла с рычага, и подозвала Хоккеиста.

– Сколько тебе грузить базу данных в новые щипцы?

– Часа три, – угрюмо ответил он, не глядя мне в глаза. Эти щипцы были трофейные, мне еще получать допуск у армейского командования Директории.

Почему мы их не обыскали всех?

– Потому что, друг Никарагуа, от того кто спер наши щипцы, здесь и след простыл. Там в заборе, в пяти метрах от прохода с «кальмарами» дырка. И там свежие следочки от ботинок тридцать седьмого размера. Тот, кто взял щипцы, сейчас где- то там, где сидит черная пехота, как я полагаю. Зачем он взял нашу штучку, я примерно могу догадаться, но говорить об этом не собираюсь, пока не уверена…

– Так…, многозначительно сказал Хоккеист.

– Так.

– Ну…

Я смотрела на него. Он помялся.

– Я не хрена не понял, Дорка.

– Следи за теми, кто заходит на борт. Следи за тем, чтобы женщин не звали как мужчин. И проверяй нашу аптечку.

– Обьясни по-человечески еще раз.

– Как ты удаляешь зубы?

– Ну, щипцами и рвем. Крутишь герцовку, держишь у щеки..

– Ну?

– Зуб начинает гудеть, и лезет из челюсти….Терпеть можно, потом пальцами его вытаскиваешь. Все это знают. Уважаемая, ты чертов гений!

– Кто украл наш «мобидентификатор», тоже хочет удалить зуб.

– Себе?

– Не знаю. Но с этим зубом во рту кто-то скорее всего зайдет сюда под чужим именем.

Хоккеист помялся немного, потом отложил» ремингтон».

– Тебя замуж брать страшно, Дорка. Ничего не утаишь.

– Вот ты дудку не бросай, а то ей тоже кто- нибудь ногу приделает.

KapralKlein

Сброшу первую часть расшифровки, читай здесь, сохранять, копировать запрещено. Читай быстрей, она хранится час на доступе.

Beirut:

Сам не сможешь пересказать?

KapralKlein

Нет. Нужно прочитать тебе, лови смысл сама.

KapralKlein

Ее тексты. «Сказки Серафина…»

«…Однажды во дворе, где был «МОДЕСТО» я увидела парня граффитчика, он из пульверов разрисовывал стену электроподстанции. Он изображал кучу разноцветных велосипедов, и получалось у него так классно, что я сначала остановилась, а потом ненароком включила бэк на запись.

Он водил пульвером по стене, один за другим рождались велосипеды, гладкие блестящие и разноцветные, похожие на худых слонов. Я водила следом головой, чтобы не упустить ни мгновения. Он меня заметил, но работу не прервал, только сказал:

– Не принесешь воды?

Я ответила «хорошо» и побежала на кухню «МОДЕСТО».

Но когда я вернулась, держа литровую стальную кружку ледяной воды, то застала на своем месте какого- то пристарелого придурка. Вид у него был растоманский – лохмотья волос развевались над лысиной, он топорщил обвисшее брюхо, и равномерно, коровьим голосом, ужасно равномерно говорил:

– Вот вы думаете, это красиво, а это уродует город, такие как вы нарушаете правильное восприятие. Я не против уместных рисунков, но только если они уместны. Я буду вынужден сообщить арендной администрации… – и так далее и так далее. Я далеко обошла этот генетический мусор, отдала парню воду, и долго смотрела как он пьет, и вода льется у него в горле.

– Он тебе мешает? – тихо спросила я, забирая кружку.

– Честно говоря, да.– так же тихо ответил парень, возврашаясь к своему занятию.

Я зашла за спину этого блюстителя, тот не замолк ни на минуту, кажеться, даже он говорил на одном дыхании все это время. Я разбежалась на два шага и врезала ему поджопник и тирада прекратилась. Казалось, весь город замолк. Этот мужик так быстро и молча ушел в свой музыкальный магазин, будто ничего не заметил.

– Если выглядишь как растоман, то и веди себя соответствующе.– сказала я парню. Мой бэк все это время записывал, я только потом это заметила. Получилось интересно- велосипеды на стене, полутемная кухня «Модесто», ужасно красивое горло, переполненное ледяной водой, и моя взлетающая нога к пыльной мешковатой заднице…»

Тот растоман, оказывается, был хозяином музыкального магазина на этой же торговой площадке, у него я постоянно покупала диски «Limonido» и новые фрэши. А в тот момент я почему то его не узнала, наверное потому что смотрела со спины.

А парня – граффитчика звали Ноэль Сан- Франциско, и мы пошли с ним вечером в «комунно» и пробыли там целую неделю. У него было очень красивое горло – это я запомнила навсегда…»

Утром следующего дня на аппарель опять поднялся армейский перец. Он прошелся, брезгливо, как кот по краю лужи, по ребру нашего аппарельного моста, и через Пепси вызвал меня.

– Дай мне твой «винчестер», Никарагуа. – сказала я, поглядывая на длинноногую тень в центральном проходе.

– Это ремингтон, – поправил Хоккеист.

– Это неважно.– ответила я, повесила винтовку на правое плечо стволом вверх и спустилась по трапу, вальжно гремя ступенями.

– Вальдес Одриосола Дарвин, штаб – майор Армии Директории.

– Дори Мендес, второй лейтенант Красного Креста.

Он посмотрел на меня, как на повариху, это точно. Повариху с ружьем.

– Что вы возите обычно, Мендес?

– Людей обычно, а необычно медикаменты.

– У наших есть к вам большая просьба.

– Слушаю. – и я решила сделать вид, что в первый раз слышу о просьбах от Директории к Красному Кресту.

– Возьмите на «пятаке» для нас груз.

– Какой груз? – сухо спросила я. Говорить с армейскими надо так, я считаю. Особенно если ты Красный Крест.

– ЗИП к нашей технике и медикаменты.

– Согласование с нашими есть?

– Ну, письменного нет…

– Нужно потверждение.

– Хорошо. – сказал он. Получите сегодня же.

Он оглянулся.

– Что-то еще?

– Скажите, а почему вы так медленно грузите этих..

– Пленных, вы имеете в виду?

– Ну да..Мало берете.

– Много раненых… Учет опять же.

– Учет?

– Да.

– Я бы грузил как скот.– сказал он и улыбнулся.

– У вас навыки, у меня нет. Извините, много работы.

– Вы получали предупреждение от комендатуры?

– Санитарный ордер?

– Вот именно. Санитарный ордер. В связи с опасностью массового поражения лихорадкой Санкоче мы будем ограничивать число невоенных Бортов.

– Что из этого?

– А то, что можете запросто попасть в их число. Если будете немножко забивать на просьбы Директории. Ведь мы союзники, правда?

Не дожидаясь ответа он ушел так же, ступая по краю заблеванной аппарели брезгливо, как породистый кот.

– Дорка! – сказал мне сверху Хоккеист. А зачем ты винт взяла?

– Неохота честь отдавать первому встречному, – объяснила я, стягивая костыль, оттянувший мне весь позвоночник вбок.

Хоккеист заржал, а Пепси не понял.

– Чего? – спросил он.– Че смеетесь – то?