Владимир Буров - Рай. Бин Фрай!

– Ужасающий.

– Нет в жизни счастья. Потому что его действительно нет. Нет в реальности. Зачем мы будем врать? Можно, конечно, сочинить мелодраму. Но это о настоящем, или о будущем. Но прошлое-то, – улыбаются авторы, – не вернуть. Если уж оно было таким печальным, то, увы, что с этим можно поделать? Ничего. Как только зафиксировать. Зачем? Ну, может быть, для того, чтобы в будущем, в светлом будущем не повторилась эта Гибель Помпеи.

Зачем, ребята, думать о будущем? Уж думали и передумали об этом при коммунизме. Это можно сделать сейчас. Сейчас прошлое может быть изменено. Это в ваших силах. Бог же сказал вам:

– Я сделал вас свободными! – А Достоевский добавил:

– Красота спасет мир. – Это означает, что у художественного произведения своя правда. А добавление ложки дегтя под видом реальной фактуры – не вписывается в картину жизни. Этот же самый реализм и проявила жена Лота, когда обернулась в прошлое. Она окаменела. Также ужасается и каменеет зритель, увидев в конце фильма героиню с детками и нелюбимым мужем на фоне печальнейшего пленера. Я так надеялся, что мелодрама нанесет современный удар по прошлому. Уберет ту ложку дегтя, которую диктует правда. Я думал, что авторы все-таки захотят посмотреть со стороны красоты на прошлое. Одно слово:

– Язычники.

Вот собственно зачем эта – слово на х в ослабленном значении – делается? Почему? Просто авторы думают, что иначе будет скучно. Скучновато как-то. Слишком уже все будет хорошо. Надо еще немного помучиться. Здесь нарушается утверждение Библии, утверждение спасения, формула счастья:

– Поступайте, как в последний день. – Скучать, ребята, больше уже не будет времени. Поэтому делайте красоту сегодня. Вы больше не обязаны разыгрывать в своих сериалах Гибель Помпеи. Это же такой силы отрицательная энергетика! Зачем? Ведь конец всему делу венец!

– Да, – сказал Абель. И добавил: – Надо убрать перспективу.

– А это значит, – добавил Сид, – не надо изображать того, чего нет.

С какой стати изображается Поражение? Ведь была Победа! А вот, мол, такая и была победа, что лучше не стало. Пусть еще помучаются, не в Раю.

– Какую тактику вы мне посоветуете для взятия этого Зимнего Дворца? – спросил ПП, обращаясь к Пелу и Сору. Ребята не успели ничего ответить. Они только недавно работали имиджмейкерами последнего президента. Ле-Нин посоветовал им эту работу, пока он сам будет в отъезде. Дело в том, что Последний Президент должен был зарегистрировать собственную фирму. Ну, для того чтобы рубить бабло независимо от президентского оклада, чтобы когда-нибудь после отставки, к тебе не пришли прокуроры, которых ты лишил последнего куска хлеба, когда закрыл казино, дававшие этим прелестным людям последнюю надежду в жизни.

Поэтому он пришел в Бюро Регистрации коммерческих писателей – ну это просто так называется – на самом деле все пишут от души, по непреодолимой внутренней потребности. Он пришел и сказал толстой негритянке – это была не Кон Лиза Ра, и не та негритянка, которая тушила свет на своем торте в честь своего дня рождения, когда к ней зашла подруга Жана-Клода Ван Дамма, чтобы спросить о своем отце. Просто это была дымящая, как паровоз, симпатичная негритянка, которая всю последнюю неделю не имела ни с кем секса. А сказано по Радио Свобода, что он необходим три раза в неделю. Два – это уже проблема. Через несколько лет у вас может появиться неизлечимая болезнь. Но, как сказал один парень, необходимо еще каждый день пить стакан красного сухого вина.

– Секс – стакан, секс – стакан, секс – стакан, – и так каждую неделю. Тогда вы будете жить долго и счастливо. Если не забудете и в те дни, когда у вас нет секса, пить по стакану.

Она сказала, что фирму надо как-то назвать.

– Посоветуйте, как мне ее назвать, – сказал ПП.

– Хрен продакшен, – не глядя на него, ответила эта железная леди. – Мы вас проверим, и вы получите печать.

– Вы меня проверите? Я работал в разведке, в ООС и ЦРУ. Кстати, вы замужем? А то я вас тоже могу проверить. – У него, независимо от его личной воли, появился Синдром СЮ. Сергея Юрьена. Больные этим синдромом люди обязательно хотят трахнуть ту леди, у которой они что-то просят. Практически это не зависит от величины просьбы. Будь то просьба принять совсем немного поношенное пальто в ломбард, или просьба дать совет, как назвать свою фирму.

– Хрен продакшен. Хрен продакшен, мне это нравится. – Но ПП после этого случая перенес легкий стресс. Ему для последующих дел с этим делом посоветовали нанять двух известных парней, специалистов по этому делу. Они посоветовали взять Пела и Сора.

– Понимаете, ребята, – сказал им ПП, – так-то, в мире разведки и управления государствами, меня знают все, но как начинающего коммерческого писателя, как Черчилля, меня могут не узнать в аэропортах, отелях или борделях. Ко мне могут там отнестись, как ко всем. Как к дерьму. Поэтому. Поэтому я нанимаю вас, чтобы вы делали за меня все это. Окей? Окей. Тогда по рукам. Вы будете моей карточкой Амэрикэн Экспресс в непознанном мире коммерческой литературы.

Но ПП оказался упертым ба… Нет, не ба, а па. Пацаном. Он не принимал развернутую правку знаменитых американских писателей. Да, друзья мои, несмотря на то, что у каждого из этих ребят было в Сибири по персональному памятнику, в России их не читали. Как сказал наш друг Александр Ге, с которым сейчас у нас нет связи, не берет радиостанция, наверное, улетел на Марс:

– Все думают, что они бы тоже так могли, если бы захотели.

– А что же тогда сыграть? – спросили Пели и Сори.

– Мурку! – Вот так. Они понимают только Мурку. Все остальное они бы тоже смогли, если бы захотели. Все остальное, оказывается, проще, чем сыграть Мурку.

– Я хочу писать сам, – сказал ПП.

– Хорошо. Нет проблем. Пишите.

– Не могу. Мне, как Ван Гогу нужна натура.

– Извините, – сказал Пели, – тогда, получается, что вы выступаете против литературной общественности.

– Да, – подтвердил Сори, – считается, что сам человек писать не может.

Это доказал один издатель, ссылаясь на опыт всей своей жизни.

– Я сам, – сказал он, – всю жизнь писал за других. – То за Хру, то за Бре. И так далее. – Теперь пусть пишут другие. Дело даже не в том, что самому человеку писать запрещено, а просто сама природа Номо Сапиенса всей своей сущностью восстает против такого применения человеком своих сил.

И вот ПП решил доказать обратное, но потребовал натуру, с которой он будет писать сам. Собственно, для этого он сюда и приехал. Но пока что его ничто не вдохновляло. Он еще не знал, что его мечта близка к своему страшному осуществлению. Если бы его спросили после всего случившегося:

– Вы бы все равно решили стать знаменитым детективщиком, как Агата Кристи, если бы заранее знали, что за натуру вам приготовила судьба?