Лёша Октябрь - Театр, Фея и Бездельник. Робкие истории

Весной мы встретились ещё три раза, я всегда чему-то был рад, не чувствуя неуместность, не думая о том, что могу компрометировать уже замужнюю актрису. Будто смотрел на это всё в бинокль из окна какой-то очень далекой крепости, бывшей, по сути, кротовой норой.

Прошло лето. В следующем сезоне показов прошло мало, в январе состоялся только третий. Но цветы были, как и краткие разговоры у машины и улыбки. Лишь теплоты встреч стало меньше. Но ощущения конца этой истории не было, имело место какое-то безликое стремление удержать эту форму бездейственной и робкой страсти. И отдаление от Кати только возросло после следующего эпизода, о котором не могу не рассказать. И которого не могу не стыдиться…

Зимой пару раз посетил любительский театр, обратив внимание на симпатичную девушку, с которой вскоре познакомился. Я тогда в шутку спросил Катерину, как верно покорить актрису, мол, нашел ещё одну красавицу, помоги.

Холодным апрельским вечером стоял у дверей камерного театра, ожидая завершения представления. «Театр перепутал, театр перепутал, Лёха. Не Катёна здесь. Не она это! Да ладно, хрен ли, попробую». Настолько было тоскливо.

Через полчаса выловил временную другую актрису в холле любительского театра и преподнёс ей заледеневшую розу.

– Позволите подождать вас, проводить?

– Спасибо, не стоит. У меня здесь много дел. И надолго. – Черство и немного смущенно ответила другая актриса.

– А после завтрашнего спектакля?

– Я вам благодарна, очень приятно и спасибо. Но у меня есть молодой человек.

Катерина при первых цветах и благодарила, и радовалась, но о неизвестной мне несвободе не говорила.

– Что там у тебя за актриса, – спросила она после апрельского спектакля. – Какой театр?

Я рассказал про камерный театр, и она рассмеялась:

– Тоже мне актриса! Любители-самоучки! Ну, ладно, пошли, не подброшу сегодня, муж меня ждет, звонил не раз.

Предательство. А было ли это им? Стало ли это уходом от чего-то, имелось ли это что-то? Или предательство в том, что я вернулся, что пришел в конце апреля на парковку драмтеатра.

Погрузив свои дни в раздражение, тоску и злобу, как никогда ощутил беспросветность одиночества, яростную жажду женщины, женской сущности и женского присутствия рядом.

Последний майский показ, который я ждал со смутным предчувствием, продолжился актерским банкетом, и Катя сказала не ждать её тем вечером.

«Ладно, до осени. Подождем осень… когда, как призрак по легенде приду к театру с цветами».

Я тревожно ожидал начала театрального сезона. И, однажды, в середине сентября, проезжая мимо театра, заметил, что с его забора исчезли таблички с названиями двух её спектаклей. Всё, в репертуаре их уже нет. Эта мысль принесла страх, волнение, растерянность… Я дождался публикации афиши октября, и мои опасения подтвердились. «Как же без тебя-то? Как дальше-то?» И после этих вопросов начал намечаться ответ. Отпустить всю эту историю! Но очевидная легкость и мимолетность этого отпущения, его неизбежное забвение в мире причиняли боль. Пытался от неё избавиться стихотворением, которое не начал и не закончил, о конце страсти, болезненно оставшейся на сердце яркой татуировкой.

К ноябрю я успокоился, эта тема завершения просто тлеющее притихла, будни приняли привычный оборот, росло число моих учеников и уроков, но я её уже не увижу там, у театра. Ведь на другие места права нет. Как и нет права позвонить ей. Наши встречи с их теплотой были возможны только у театра. Интуитивно чувствовал, что она ушла оттуда. Как в тоннельном эффекте в квантовой физике, театр был проводником в мир, где жила она, с непреодолимым для меня потенциальным барьером. И яма этой невозможности росла день ото дня, а тоннель, сузившийся перед взором до точки, затягивала пелена грусти. А в моих мыслях эта точка троилась многоточием, недосказанностью, где-то рядом мерцал курсор. Так много имелось, что сказать, но укреплялось чувство, что сказать просто нечего, потому что все это недостойно и нелепо. Я хотел только, чтобы мои переживания были услышаны ей в моей тональности, чтобы были прочувствованы с тем же окрасом и в той же гамме. Однако, понимаю, что эта гамма неумения жить и любить, отчасти из-за малодушия и трусости, нелицеприятна. Как голодная безобразная птица.

И, вот, я снова у театра, около её машины, легко падает снег, и мне зябко. Вокруг никого нет, зрители разошлись, курю сигареты одну за одной. Дождусь ли? Да… Её легкий стан, её нежная поступь, сияющая улыбка.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.